Элиз Вюрм - Каждый раз, когда мы влюбляемся

ПАРЕНЬ. Ты смеешься надо мной?

ДЕВУШКА. Разве я могу…

ПАРЕНЬ. Почему не можешь? Я тебя научу всем видам предложений, начнем с самого простого… Например.

ДЕВУШКА. Я знаю, учитель! Я тебя люблю.

ПАРЕНЬ. Прилежная ученица. А теперь разбери его.

ДЕВУШКА. Я – это подлежащие. Люблю – сказуемое в первом лице. Тебя – это обстоятельство.

ПАРЕНЬ. Значит, я – обстоятельство?»…

Да, подумала она. Ты – это обстоятельство…

Проходя мимо памятника мужчине в средневековых доспехах, они остановились, Элизабет дала Джулио попить сока, а Рику – бутылку воды Perrier.

Юноша благодарно улыбнулся.

– Спасибо, Элизабет!

Они сели на скамью рядом с памятником.

– Это Минамото-но Ёсицунэ, – Сказала Элизабет, Рику. – Великий человек… Судьба вознесла его и низвергла.

Она вспомнила Shigurui и Ирако – Судьба быстро вознесла его и почти сразу же низвергла.

– Почему? – Спросил ее Рик. – Почему судьба сначала возносит человека, а потом низвергает?

– Хороший вопрос, – Улыбнулась она. – Судьба возносит многих, но большинство делают ошибку – начинают думать что так и должно было быть!

Юноша задумался.

– Ты хочешь сказать мне что им повезло?

– Да, Рик, везение и случайность это одно и то же! Во времени останутся только самые разумные!

– Во времени?

– На троне.

Лино позвонил ей и сказал что их акушер-гинеколог приглашает их на первое УЗИ, они могут прийти завтра…

Он заулыбался.

– Любимая, мы сможем увидеть нашу дочь!

Элизабет тоже заулыбалась.

– А если у нас будет сын?

– Я буду счастлив, жена моя! Я бы хотел дочь, но если это сын, Я БУДУ СЧАСТЛИВ!

Он вошел в гостиную, Анджолино. Элизабет почувствовала себя ослепленной! Она вспомнила «Ночью мне необходимо/ Солнце похожее на тебя».

Элизабет подумала, смотря на Лино, сколько солнц светило мне, но всегда был ты – Ты, самое яркое солнце, самое беспощадное, самое любимое! Я не могла тебя забыть. Забыть тебя это значит потерять себя.

Она вспомнила, как пришла в больницу к Бальтазару, и он сказал ей «Они не дают мне яблоки! Они дают мне яблочное пюре!!!

Бальтазар смеялся с отвращением и болью.

– Я мужчина, а не ребенок, я хочу грызть, а не глотать! Помнишь, как Боно поет «Когда-то мы могли спать на камнях»?

Он поразил ее, уставший Адам… Где-то там, в саду Добра и Зла, обвитая червем лежит Ева – под солнцем, на которое невозможно смотреть, на черной от пепла земле… Он все покрыл собой Иуда-Тефра – страх пойти за Любовью-Христом, к демону по имени Жизнь.

Да, подумала Элизабет. Когда-то мы могли спать на камнях – у нас была любовь, у нас были мы сами.

– Мне кажется, что я никогда не был счастлив, – Сказал им Жан. – Всю мою жизнь меня окружают безумцы, убийцы и алкоголики!

Лино нахмурился.

– Не слишком ли ты жесток к себе, друг!?

– Не достаточно.

Он посмотрел на нее, Дайтро.

– Я привез вам подарок, Лизетт…

– Мне? – Очень удивилась Элизабет.

– Вам.

Он мягко улыбнулся.

– Это колода Таро Тота Алистера Кроули. Моя любимая карта Повешенный: Повешенный прибит вверх ногами, в положении, когда личная воля сломана. Ситуация в застое: некуда больше продвигаться. Спасение (побег) любого типа стал невозможен. Змеи трансформации и мудрости лежат свернувшись и спят.

Повешенный прибит к дереву своих протухших привычек и взглядов, его глаза закрыты: он слеп для всего, что не подходит к закрытой системе его концепций. Любая новая идея, любой новый импульс игнорируется или встречает сопротивление.

Его голова побрита. Волосы, символ духовного восприятия, убраны. Повешенный потерял даже веру в свою собственную интуицию. Все его усилия, кажется, ничего не обещают и обречены на провал…

– Какая печальная карта! – Сказала ему она.

– Повешенный, мадам, это – Пьеро. Повешенный или поверженный??? Обратите внимание на то, как Пьеро изображен на картине Ватто – переверните Жиля вниз головой, и вы увидите что он висит…

Жан посмотрел на нее очень ласково.

– Жиль стоит на небольшом холме, благодаря чему в сочетании с низкой линией горизонта его фигура словно взмывает ввысь и приобретает монументальность. Полотно из жанрового становится портретным и раскрывает внутреннюю драму героя. Он не лицедействует, а является таким в жизни: одинок среди друзей, чужой среди своих же постоянных спутников. Это подчеркивается их присутствием, они заняты своими разговорами и находятся на ином уровне эмоционального и духовного развития, столь же далеком от переживаний героя, как и каменное изваяние фавна, охраняющее часть парка. Нет спектакля – и нет необходимости играть. Безвольно опустив руки и глядя на зрителя, он смешон и одновременно жалок в своем белом одеянии с красными бантами на туфлях. В его взгляде звучит безмолвная просьба то ли о помощи, то ли о любви.