Элиз Вюрм - Каждый раз, когда мы влюбляемся

– Я не наказал себя смертью, но наказал жизнью – тоской по женщине, в которую был влюблен. Я хотел вернуться к ней, но вернуться к ней, означало бы… что Жан меня не простит. Я был моложе, Элизабет, я не понимал: нам все равно никто ничего не простит!

Они ужинали, Корки приготовила очень вкусный ужин, впрочем, как и всегда.

Элизабет думала о словах Лино, о Жане и Мэри, о Мэри. Она вспомнила «Я хотел вернуться к ней, но вернуться к ней, означало бы… что Жан меня не простит».

Элизабет захотелось спросить Лино:

– Ты сказал мне, что хотел вернуться к Мэри, но не сделал этого из-за Жана… Ты боялся его непрощения или прощения?

– Прощения?

Он удивился и смутился.

– Мне кажется, что непрощенными жить… спокойнее, чем прощенными.

Странно Лино посмотрел на нее… Он ее понял.

– Ты права – я предпочел жить непрощенным.

Они заглянули друг другу в глаза.

– А ты, Элизабет, девочка моя, что предпочла ты?!

Жажда в его голосе… прощения-понимания – прощения до конца!

Элизабет подумала, смотря в его лазурно-голубые глаза, ты меня понимаешь.

– Что тебе ответить… Ты сказал мне «Я не понимал: нам все равно никто ничего не простит». Я тоже этого не понимала! Боюсь, что всю мою жизнь я придерживалась философии неудачницы… Ты не замечал, что неудачники любят философствовать?

– Неудачницы??? – Смутился Лино.

– Я ничего не меняла! Я боялась – как и ты, что из-за меня, из-за моего желания быть счастливой, пострадают другие люди.

– Да, я боялся, – Мрачно сказал ей он. – Я буду любить, а ему будет больно…

– А может… пусть ему было бы больно, но… он бы выздоровел. Он бы…

– Протрезвел и потерял надежду? – Подсказал ей Лино. – Не надо, Элизабет, мы не Сатана, чтобы отнимать последнее!

Он нежно погладил ее плечо.

– Ты сказала мне «И все же некоторые из нас проснувшись внезапно ночью не могут забыть таинственные миражи восхитительных холмов и садов, поющих на солнце фонтанов, золотых утесов, нависающих над спокойными морями»… Не делай зла ради добра. Не бывает… доброты зла. Так не бывает! Человеку, чтобы жить нужна мечта и надежда!

Лино посмотрел на нее очень ласково.

– Будь верна, жена моя – Любви, к близким и далеким! Далекие, они тоже близкие, но нам за них не страшно…

– Им мы тоже должны быть верны, тем, кто любит нас больше, чем мы их?

Странно Элизабет почувствовала себя.

Она думала, что Любовь проще, а она оказывается Демон…

– Они полюбили нас за что-то… – Сказал ей Лино. – И любят. Это значит, что … мы еще люди.

– Еще? – Удивилась Элизабет.

Он взял свой бокал, отпил вина.

– Нет более жестокого человека, чем тот, который хочет быть счастливым! У счастья нет совести, у счастья нет морали!

Она поняла его.

– Человек не был создан для того, чтобы быть счастливым, – Сказала Элизабет, Лино. – С годами я начала это понимать. Я не верю во всю эту идеологическую чушь что «бог это любовь» и прочее высокопарное дерьмо!

Он мягко улыбнулся.

– Я тоже не верю. Я верю только в то, что можно почувствовать – в тепло солнечного света, в удары наших сердец, в умирающих, и цепляющихся за жизнь!

– Ты так говоришь… – Смятенно улыбнулась Элизабет. – Словно они самые живые из всех живых, умирающие и цепляющиеся за жизнь…

– Мне с ними интересно.

Лино заглянул ей в глаза.

– Это они «познакомили» меня с Шопеном, со стариком и морем…

Он задумался.

– Мысленно он всегда звал море la mar, как зовут его по-испански люди, которые его любят. Порою те, кто его любит, говорят о нем дурно, но всегда как о женщине, в женском роде. Рыбаки помоложе называют море el mar, то есть в мужском роде. Они говорят о нем как о пространстве, как о сопернике, а порою даже как о враге 16…

Лино вновь посмотрел на нее.

– Ты понимаешь, любимая? Жизнь это Женщина! Мужчина, который любит свою женщину, простит ей все!

Улыбка, в ней была буря, в этой улыбке.

– А может, нечего прощать, жена? Как глупо что-то прощать или не прощать.

– Глупо? – Удивилась и смутилась Элизабет.

– Разве прощая кого-то, ты станешь любить этого человека больше, а не прощая, меньше?!

Она вспомнила музыку Клиффа Мартинеса к фильму Стивена Содерберга «Солярис» и «Is That What Everybody Wants».

Лино прав – не прощая Бальтазара, она не любила его меньше, и не ненавидела меньше. Почему? Ей хотелось дать ему пощечину, и погладить его по щеке. Ей хотелось спросить его, криком и шепотом, почему?! Почему ты отказался понимать своих детей?