Давид Фонкинос - Шарлотта

Главное, чувствовать, что приносишь пользу.

А сейчас ее постоянно мучила собственная ненужность.

Мать ужаснуло решение дочери,

В семье начались пререкания, ссоры.

Идет мировая война, а тут разразилась семейная битва.

Однако Франциска поставила на своем.

Уехала на фронт и сразу же попала на передовую.

Люди считали Франциску отважной,

А девушку попросту уже не страшила смерть.

В самой гуще сражений она повстречала Альберта.

Альберт Саломон – военный хирург,

Молодой, очень рослый и энергичный.

Кажется, даже стоя на месте, он все время куда-то спешил.

Альберт возглавлял полевой лазарет

Здесь, на фронте, во Франции.

Его родители умерли, медицина заменила семью.

Он поглощен своей миссией, остальное ему безразлично,

И женщины в том числе.

Так, он едва заметил новую медсестру,

Тогда как она непрестанно посылала ему улыбки.

К счастью, в ход этой истории вмешалась случайность.

В самый разгар операции Альберт внезапно чихнул.

Из носу потекло, срочно нужен платок,

Но в эту минуту хирург копался в кишках раненого солдата.

Франциска, достав платок, вытерла Альберту нос,

Вот тут он ее и увидел.

Прошел целый год, и Альберт наконец-то, взяв себя в руки,

В бесстрашные руки хирурга,

Явился с визитом к родителям своей нареченной.

Те приняли гостя так холодно, что он просто оторопел.

Зачем он пожаловал?

Ах да… просить руки… их дочери…

Просить чего? – сердито буркнул отец.

Чтобы этот тощий верзила ходил у него в зятьях?

Да разве же он достоин высокородной фройляйн Грюнвальд?!

Однако Франциска упорствовала,

Говоря, что безумно в него влюблена.

Трудно проверить, правда ли это,

Но она была не из тех, кто действует по капризу.

После смерти сестры жизнь свелась для нее к главным ценностям.

И в конечном счете родители уступили.

Заставили себя уступить, изголодавшись по радости,

По музыке и улыбкам.

Больше того, даже начали покупать цветы.

В их гостиной давно уже не было ярких красок,

А цветочные лепестки – символ возврата к жизни.

Впрочем, на свадьбе они сидели с похоронным видом.

С первых же дней Франциска осталась в доме одна.

Так почему же брак называют жизнью вдвоем ?

Муж снова уехал на фронт,

Война затянулась и кажется вечной,

Нескончаемой бойней в траншеях.

Ох, только бы он уцелел!

Франциска боялась остаться вдовой,

Она ведь и так…

А собственно, как называют ту, что лишилась сестры?

Похоже, этого слова никто еще не придумал.

Порой словари стыдливо молчат,

Словно страшатся горя.

Юная новобрачная бродила по огромной квартире

На втором этаже доходного дома

В Шарлоттенбурге – квартале Шарлотты.

Это дом № 15 по Виландштрассе, близ Савиньиплац.

Я часто гулял в тех местах

И влюбился в них еще до того, как узнал о Шарлотте.

В 2004 году я задумал роман под названием «Савиньиплац».

Это слово рождало во мне какие-то странные чувства,

Волновало меня – сам не знаю, чем именно.

Через квартиру тянулся длинный коридор,

Чем-то напоминавший Франциске родительский дом.

Она часто присаживалась там и читала,

Но сегодня почти сразу захлопнула книгу.

Борясь с дурнотой, кинулась в ванную,

Плеснула в лицо холодной водой

И тут поняла, что с ней происходит.

Альберт оперировал раненого, как вдруг принесли письмо.

Санитар перепугался, увидев, как побледнел хирург.

Моя жена беременна, выдохнул тот наконец.

Теперь Альберт стал куда чаще наведываться в Берлин,

Но остальное время Франциска проводила дома одна,

со своим животом.

Гуляла по коридору, беседуя с будущим чадом, —

Так ей было легче коротать одиночество.

Роды пришлись на 16 апреля 1917 года:

Вот он – день появления нашей героини.

Но пока что она лишь младенец, плачущий без умолку,

Словно он недоволен своим появленьем на свет .

Франциска решила назвать дочь Шарлоттой,

в память погибшей сестры,

Но Альберт восстал: девочка не должна носить имя покойной,

И тем более имя самоубийцы!

Франциска спорила, плакала и сердилась:

Ей казалось, сестра возродится в ребенке.

Альберт заклинал жену быть благоразумной.

Увы, он знал, что она далеко не благоразумна,

Но любил в ней даже это невинное сумасбродство,

Эту способность всегда быть разной —

То смиренной, то своенравной, то робкой, а то жизнерадостной.