Артур Юркевич - Ормедея. Тайна одной женщины

Никогда еще он не приходил на учебу так рано – за час до занятий – и теперь, сидя на парадной лестнице, курил, наслаждаясь тишиной и казавшимся без людей каким-то иным пейзажем университетского сада. Дато вообще любил поступать не как все и оказываться в ситуациях, где мог почувствовать себя отличным от других. Даже такой пустяк – быть тем единственным прохожим, что идет по улице против общего потока людей, наделял его душу приятным чувством исключительности.

Вот и сейчас он с тихой радостью встречал взглядом тех, кто постепенно наполнял двор движением: «Вы только явились, а я уже здесь». Наконец появился и тот, кого он ждал.

– Ты корпусом не ошибся? Ваш – соседний, – обнял его подвижный улыбчивый парень.

– Гия!

– Или ты пришел в ресторан меня отвести? Уже два года, как проспорил!

– В ресторан не отведу, но долг закрою. У тебя занятия важные?

– А что предлагаешь?

– Таким вином угощу, какое ты в жизни не пил и не выпьешь!

– Как учат предки: «Если действовать не будешь, ни к чему ума палата» [20] «Если действовать не будешь, ни к чему ума палата» – цитата из эпической поэмы Шота Руставели (ок. 1172–1216) «Витязь в тигровой шкуре». . В путь!

– Да, глупостями вас на историческом не кормят. Давай еще Мари подобьем на прогул.

– Мари я всегда рад! Кстати, Меджнун, ты своей Лейли [21] «Лейли и Меджнун» – поэма персидского автора Низами (ок. 1141 – ок. 1209) о несчастной любви юноши Кайса к красавице Лейли; прозвище Кайса – Меджнун ( араб . «безумец») – стало нарицательным именем страстно влюбленного человека. так в любви и не признался?

– А ты своей?

Дато и Гия были не разлей вода с детства: росли в одном дворе на Кутузова, переживая общие радости и невзгоды. Проводили вместе столько времени, что в глазах окружающих стали братьями. Даже влюбленности их были схожи. Разве что Дато успел сойтись с Мари, а Гия никак не решался преодолеть барьер дружбы с Мери. «Смотри, еще замуж выйдет!» – подначивал друга Дато. Они любили подзадоривать друг друга. Так, и в университет Гия поступил на спор: год слушал россказни Дато о прелестях жизни студента, а потом заявил: «За хороший спор могу сам хоть завтра поступить!» С тех пор Дато и задолжал ресторан на десять персон: достаточных денег все не заводилось. Гия не был в претензии, обнаружив в себе подлинную страсть к историческим наукам.

И сейчас, поднимаясь к дому Дато по улице Чахрухадзе [22] Чахрухадзе (XII–XIII вв.) – грузинский поэт, автор сборника од «Тамариани», восхваляющих царицу Тамар. , он сыпал фактами:

– Вот дом Бараташвили [23] Бараташвили Николоз (1817–1845) – выдающийся грузинский поэт-романтик. , музей. А в начале улицы – дом Текле, дочери Ираклия Второго [24] Ираклий II (1720–1798) – царь Картли-Кахетинского царства; в 1783 году заключил с Россией Георгиевский трактат – договор о покровительстве Российской империи Картли-Кахетинскому царству. .

– А кто был этот Чахрухадзе? – спросила Мари.

– Поэт, секретарь царицы Тамар [25] Тамар (1184–1213) – царица Грузии, при которой страна достигла зенита своего могущества. ! Любил ее – безответно, конечно, – сборник стихов в ее честь написал.

– Знакомая ситуация, да? – съехидничал Дато.

Гия не заметил насмешки. Он замер на месте, вытянул руку и, растопырив пальцы, стал патетично декламировать отрывок из «Тамариани»:

– «Признаю: ты – небо, о царица, с розой, с хрусталем должна сравниться!»

– Вылитый Ленин с площади, – шепнул Дато Мари, а в голос спросил: – А про мой дом что скажешь? Кто из знаменитостей в третьем номере жил?

– Лет через пятьдесят скажут – ты, – засмеялся Гия. – Табличку повесим: «Здесь жил и не работал великий балабол такой-то…» Знаю, что напротив была лавка Нико Пиросмани [26] Нико Пиросмани (настоящее имя Николоз Пиросманишвили) (ок. 1862–1918) – знаменитый художник-самоучка, мастер наивного искусства. . Тут повсюду в подвалах духаны [27] Духан – небольшой ресторан, трактир. прятались, думаю, он и к тебе в гости хаживал.

Дато выуживал из приятеля факты не из праздного интереса: хотел знать, насколько тот поднаторел в истории и будет полезен в расшифровке таинственного ребуса с кувшина.

– Ты где его взял?! – кружил по крошечной, как шкатулка, комнате Гия. Он то подходил к столу, то отскакивал от него, как от огня, ударяя себя ладонями по бедрам. Мари, наоборот, оцепенела и, сидя на кровати, беззвучно шелестела губами, словно выплакавшая все слезы родственница усопшего на поминках. Дато попытался разрядить обстановку: