Андрей Розум - Зелёный мяч

Истории деда не были выдумкой. Слушая их, я будто сам переживал происходившие в них события.

Конец сороковых. Бабушка беременна моей тётей и неожиданно решает родить. Воды отходят, а до ближайшей деревни, где могли принять роды, напрямую – двадцать километров и суровая зимняя ночь. Дед запрягает коня, закутывает жену в тулуп и одеяла и галопом отправляется в путь. Выехав за железную дорогу, дед зажигает факел. За старым мостом, уже в чистом поле, конь захрипел и стал фыркать. Галоп становится всё более неудержимым. Сначала справа, а потом слева появляются серые тихие тени. На мягких лапах стая волков окружает сани и ведёт лошадь в сторону леса. Дед, с трудом справляясь с вожжами, вытягивает из-под сена свою одностволку. Патронов всего два. Волков – семь.

Лошадь, тяжело дыша, останавливается. Перед ней – обрыв реки. Кажется, что она смирилась со своей участью. До ближайшей деревни шесть километров. Волки, нагнув головы, приближаются, они готовы наброситься в любую минуту. Развязка близка.

Но дед категорически против. Он взводит курок.

– Всегда бей вожака, всё зависит от него, – учил меня дед.

Выстрел. Крупный зверь, завизжав и несколько раз перевернувшись, падает в двадцати метрах от саней. «Не он», – подумал про себя дед и замёрзшими руками переломил ружьё для зарядки. Волки подступают.

Второй выстрел. Волк падает. Стая смутилась.

Вместе со вторым выстрелом обезумевшая лошадь рванула вдоль обрыва.

Утром у деда родилась дочь.

Тихий июльский вечер подарил деревне долгожданную прохладу. Было девять часов вечера. Пашка знал это, потому что коров с поля уже гнали домой. Пацаны собирались поужинать, а потом пойти искупаться в озере. А у Паши ещё было полно дел: мамка вторую неделю лежала в больничке, а батя уходил на работу в пять и возвращался к девяти. Все домашние заботы – корова, свинья, кролики и ещё маленький брат Илюша – легли на одиннадцатилетнего Пашку. Батя вернулся чуть раньше.

– Пап, можно я сгоняю искупаюсь с пацанами? – приподнявшись на цыпочки, пропищал не своим голосом Пашка.

Отец устало улыбнулся и, потрепав сына по лохматой голове, сказал:

– Можно. Только Илью с собой возьми, пока я по хозяйству ухожусь. К десяти чтоб были дома.

– Конечно, папочка!!! – пропел Пашка на седьмом небе от счастья. Изображая мотоцикл, он зарычал и нырнул в дом.

Пацаны дружной гурьбой ввалились во двор. Паша, на ходу доедая холодный утренний блин, застёгивал на Илье тёплую вязаную кофту. Илье только исполнилось четыре. На день рождения Пашка подарил ему купленный в местном краеведческом музее глиняный свисток-сову, с которым Илья почти не расставался, чем очень доставал родителей. Пашка очень любил брата.

Озеро. Сумерки. Над водой плыл лёгкий вечерний туман. Пацаны, сбрасывая лёгкие летние одежды, шумно прыгали в воду. Вода, нагретая летним солнцем, была теплее парного молока. Паша торопливо расстелил на траве толстое серое покрывало, предварительно убрав из-под него шишки и сучки, погладил братика по голове и побежал вниз к воде.

– Я скоро вернусь! – прокричал он на ходу.

Над лесом, в ста метрах от озера, застрекотала сорока.

Вода была словно пьянящей. Пацаны ныряли, поднимали друг друга на руках, смывали с себя жару знойного летнего дня. Смех и весёлые голоса разливались по окрестностям вместе с сизым туманом. Счастью не было предела.

Пашка уже едва различал в сумерках своего брата. «Ещё минутку – и на берег», – уговаривал он себя. Вдруг что-то серое мелькнуло между кустов. «Это ещё что? Собака? А вдруг напугает Илюшу?» – пронеслось в голове у Пашки.

Серая тень быстро двигалась к Илье. Паша, протирая глаза, с трудом преодолевая сопротивление воды и ила, двинулся к берегу, до которого было не больше ста метров. Серая тень уже приблизилась к Илье…

Казалось, озеро не отпускало Пашку.

– Пашка! Скажи маме, что меня унёс волк!

Волк с Ильёю в зубах быстро двигался по берегу в сторону леса…

Дед работал по ночам сторожем в летнем свинарнике. Он находился в двух километрах от нашей деревни и с высоты птичьего полёта, наверное, был похож на шайбу. Летним он был потому, что не имел капитальных стен и крыши, а свиней туда завозили ранней весной и увозили оттуда поздней осенью, набравших вес и заметно повеселевших.

Летом дед несколько раз собирался взять меня с собой на ночное дежурство, но наткнувшись на однозначное бабушкино «нет», он лишь качал головой и говорил: «Ну что ты за человек такой», – собирался и уходил один. Я очень расстраивался и тоже уходил. На лавку под яблоню.