Орли Кастель-Блюм - Египетский роман

Адель никак не могла понять, что за нравы такие в кибуце? Женатый мужчина входит в комнату, где спят девушки, здоровые, все, как говорится, при них, и он их трогает, чтобы разбудить и отправить в коровник?

Когда кончалась дойка, у Виты начиналась пастушеская смена. И лишь тогда, когда Вита оставался наедине с животными, Адель могла позволить себе спокойно вздремнуть.

Вите жизнь на новом месте нравилась, но Адель мучилась и не видела конца кибуцным тяготам. Ей приходилось носить уродливую одежду, выданную на складе, а Нина или Хигеле носили платье, что Адель купила во Франции, где они провели несколько недель на «тренировочной» ферме в Ла-Рош, между Парижем и Дижоном, прежде чем добрались до этой дыры в Израиле. Нине платье очень шло, а на Хигеле висело: Хигеле лопает все подряд, но остается тощей, как жердь. Может, это оттого, что она болтает без умолку.

Платье прибыло в Израиль в Аделином чемодане. Уже в кибуце, когда пришлось разделить имущество с товарищами, Адель сражалась именно за чемодан, а не за его содержимое. В бараке «египетского ядра» из-за чемодана разгорелись жаркие споры. В тот день заседание вела дылда Лизетта, девица очень радикальная насчет общности имущества. Адель билась за чемодан, как будто он из чистого золота, как будто в мир не пришел социализм, но дылда Лизетта дала ей отпор с яростным сталинистским пылом.

Это был твердый, красивый кофр, обтянутый клетчатой тканью. В открытом виде он превращался в шкафчик со множеством полочек и ящичков с восхитительными прозрачными, словно бриллиантовыми, ручками. Чемодан был очень дорог Адели, ведь она вместе с мамой укладывала в него вещи перед отъездом на ту ферму в Ла-Рош.

Адель никак не могла взять в толк, с какой стати Лизетта прицепилась к чемодану. Они ведь уже в кибуце, и должны прожить здесь лет пятьдесят – шестьдесят, верно? Так какое Лизетте дело до чемодана, который Адель сохранит в память о маме? Она же никуда больше не уедет в ближайшие пятьдесят – шестьдесят лет!

Через день Лизетта организовала голосование: кто за и кто против личного чемодана. Она подобрала доводы, на которые Адель не сумела возразить. Лизетта умела говорить красиво, с выразительными интонациями, могла даже стукнуть кулаком по столу; Адель же была не оратор: будущий химик может справиться с множеством пробирок, а не с множеством слов.

Она не сердилась на Виту за то, что его не было на обсуждении чемодана: он тогда работал на прокладке шоссе в Негеве. Тот редкий случай, когда Адель боролась одна против всех. Правда, на голосование Вита успел. Там были все: Вивиан, Чарли, Роза, Барбара, Анриетта, Лизетта, Одетта. Чтобы сохранить чемодан, Адели не хватило одного голоса, и она, конечно, не знала, чьего именно, потому что голосование было тайным.

Это случилось в 1951 году. Через год и несколько месяцев все кибуцы национальной организации «Га-кибуц га-арци» устроили то, что называлось иностранным словом «референдум», – тогда для этого еще не придумали термина на иврите. На повестке дня стоял вопрос об отношении членов кибуца к пражским процессам: большинство подсудимых на этих показательных процессах в Чехословакии были евреи. Их обвиняли в троцкистско-сионистско-титовском заговоре, в служении американскому империализму. Члены левого крыла кибуцного движения верили обвинениям и поддерживали процессы. Среди них оказались и некоторые члены «египетского ядра»: коммунисты, преданные Сталину, «Солнцу народов», были убеждены в существовании троцкистско-сионистско-титовского заговора в пользу Америки, хотя в том числе арестовали и двух приехавших в Прагу израильтян, одного даже из руководства «Га-кибуц га-арци». Их также обвиняли в шпионаже против Советского Союза. Члены «египетского ядра» решили, что будут голосовать по своему усмотрению. Одни отстаивали свободу идей, другие преданность партии и Сталину, третьи ухитрялись совмещать оба принципа. Они не знали, что их ожидает.

Вскоре те, кто проголосовал в поддержку пражских процессов, были вынуждены покинуть кибуц, где прожили уже три года и собирались остаться до конца своих дней. В автобус, что вез изгнанников на центральную автобусную станцию Хадеры, вместилось двадцать три члена «египетского ядра», поддержавших пражские процессы, и почти шестьдесят их товарищей, присоединившихся из солидарности, но Чарли там не было. Всякий, кто помнит размеры тогдашних автобусов, поразится: небывалое дело, чтобы столько человек набилось в один автобус. Адель поднялась в салон одной из первых. Обернувшись, она увидела дылду Лизетту, коротко и неряшливо постриженную, с тем самым чемоданом в руке. Вне себя от ярости, Адель накинулась на нее: