Владимир Орлов - О чём думают медведи. Роман

Корректор Ольга Рыбина

Дизайнер обложки Ирина Даненова

© Владимир Орлов, 2022

© Ирина Даненова, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0055-3866-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я держал в руках беспорядочный мятый ворох бумаг. Олег, координатор моей экспериментальной группы, просил посмотреть на них еще раз «повнимательней». Там было более пятисот страниц с табличными данными, и некоторые из них не слишком четко пропечатались.

– Все это здесь, – сказал он возбужденно, отступая назад. – Я не хочу вам подсказывать. Вы должны сами это увидеть.

– Увидеть что?

– Подсказываю: посмотрите магнитную активность начиная с апреля. И не тратьте время на амплитуду, там есть столбик поинтересней.

Я рассмеялся. Это было невероятно. Я впервые видел человека, который обнаружил одну из моих подтасовок. Правда, заметил совершенно ни в том месте. Я бы мог ему намекнуть, на какой столбец действительно стоило посмотреть. И к апрелю все эти флуктуации уже прекратились.

– Но почему на бумаге? – поинтересовался я, едва сдерживая клокотание внутри – что-то среднее между судорожным смехом и позывами к зевоте.

– На графиках все в порядке, никаких всплесков. Таблицы на экране я разглядывал часами. Но было непонятно, что происходит. А на этих распечатках с постраничной выдачей отклонения сразу бросаются в глаза.

– Какие отклонения?

– Вся эта динамика, все эти процессы – ненастоящие. Все эти данные – имитация.

– Разве такое возможно? – спокойно спросил я, справившись с вибрацией.

– Хотелось бы верить, что нет, – смутившись, ответил Олег.

Он посмотрел на меня с болью во взгляде, лучше бы он этого не делал. Единственным правилом нашей с ним субординации было полное доверие старшего к младшему. Нарушая его, он нас обоих подвергал неоправданному риску. Не важно, доверял ли он мне, я как руководитель должен был быть готов полностью ему довериться. Что ему стоило вовремя отвести взгляд? Мне и без Олега хватало проблем.

За восемнадцать лет я успел отметиться в полусотне исследовательских учреждений, и везде, стоило мне уволиться, в силу неведомого морока все забывали о моем существовании. Места работы мне приходилось менять постоянно по мере наступления обстоятельств непреодолимой силы.

После некрасивых сцен с коллегами и дискуссий по поводу моих карьерных интриг и превышения полномочий и, наоборот, после воодушевляющих моментов симпатии и дружеского расположения, я знал, что начисто сотрусь из памяти этих людей. Чего бы я ни натворил, на какие бы ленточки ни разодрал свою должностную инструкцию, моим бывшим коллегам вдруг становилось лень это обсуждать, мысленно возвращаться к моим делам и моей персоне, даже если речь шла о явном ущербе. Я нарушал работу крупных бюро статистики: люди теряли работу, убытки были невообразимыми, и все указывало на меня, но даже тогда никто не выражал неудовольствия. Очевидно же было, что произошедшее – случайное стечение обстоятельств, а обвинять меня – неподобающий поиск крайнего.

Бывшие коллеги благополучно обо мне забывали, но один парень, астматик по фамилии Игнатов, из аналитической группы уже не помню какого управления, ко мне как приклеился.

В понедельник он позвонил мне в пятый раз за полгода, и я сразу узнал этого симулянта по характерным астматическим покашливаниям – короткими сериями, сменяющимися тонкими завываниями.

С тех пор как этот хронический недуг, наряду с ему подобными, был побежден, нашлись люди, чей выбор был – контролируемый насморк и зуд. Я знал несколько семей астматиков, которые решили сохранить свою наследственную непереносимость даже после повсеместного внедрения аутоиммунной блокировки. Кто-то из конфессиональных соображений, а кто-то, чтобы сохранить некоторые льготы при занятии должностей. Игнатов был ни то ни другое. По-видимому, астма помогала ему лучше распознавать людей, острее чувствовать тревожные производственные моменты.

– Почему ты не сказал, что с нами это произойдет? Почему никого не предупредил? – проговорил он сквозь свист.