Жан-Клод Мурлева - А еще я танцую

Заканчиваю саспенсом и рецептом чудодейственной настойки, которая избавит вас от ломоты в спине: хвощ полевой, черная смородина, листья дуба и цветки ромашки аптечной; берете по 50 граммов каждого растения, перемешиваете и завариваете кипятком. Попробуйте! Обещаю, почувствуете себя заново рожденным! А если вы все-таки хоть немножко веруете, прочитайте молитву святой Аделине – покровительнице скрюченных писателей. Проверено!

Обнимаю! Смотрите, ничего себе не сломайте!

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Дорогая удивительная Аделина!

Утром пошел снег. Настоящий густой снег – валит и валит. Кстати, вот она, еще одна причина считать, что жизнь прекрасна! Я их вам задолжал девять и буду выдавать по чуть-чуть, как из пипетки. Эта у нас третья по счету. Первая, напомню, заключалась в том, что мы с вами подружились (это ваши слова!), а вторая – в том, что вам в этой жизни еще предстоит пару сотен раз надорвать живот от смеха (кстати, я никогда не обещал, что буду смешить вас лично, – с моей стороны это было бы бахвальством!). Третья – это снег. Вы просыпаетесь утром, смотрите за окно, а там – белым-бело: белые дома, или тротуары, или деревья, или кровли заводских зданий – неважно. Итак, одна из причин верить, что жизнь прекрасна, состоит в возможности однажды утром сообщить тому или той, кто еще не встал с постели, или хотя бы самому себе, если больше некому, эту новость, умещающуюся в два коротких слова: «Снег пошел».

Вы правы, я хорошо помню, что 28 октября 2010 года был четверг. Я остался один в своем большом доме ровно в 21:15, и с тех пор ничего не изменилось. Но начну с самого начала, иначе вы ничего не поймете.

Осенью 2002 года меня пригласили на книжную ярмарку в Брив-ла-Гайярд. Я тогда только выпустил свой восьмой роман, «Отклонение», – к слову сказать, не самый лучший (если вы его не читали, то и не читайте), но, поскольку в предыдущие годы участвовал в подобных мероприятиях не так уж часто (как вы догадываетесь, хвастать было особенно нечем), народу возле моего стенда толпилось изрядно. Помню, с какой неловкостью я смотрел на соседа, сидевшего напротив невысокой стопки экземпляров своего дебютного романа. Люди его вообще не замечали. Во время автограф-сессий мне довелось пережить два вида испытаний: когда читатель валит валом и когда нет ни одного, и я не знаю, какое из них хуже. Ближе к вечеру волна чуть схлынула, ко мне подошла женщина и протянула «Туманный замок» в твердом переплете и жалком состоянии – было сразу видно, что книгу читали и перечитывали. Я поднял на нее глаза и увидел солнце.

Всю нижнюю половину ее лица занимала улыбка. Она была брюнеткой. Я люблю брюнеток с той же страстью, с какой Хичкок любил блондинок (даже моя норвежка была брюнеткой!). Женщина сказала, что это ее любимый роман (как и ваш). Я поблагодарил ее и спросил, как ее зовут. «Вера», – ответила она. Она говорила с легким иностранным акцентом, но я не мог понять, с каким именно. «Вере с ее улыбкой, в память о нашей встрече в Бриве, дружески», – написал я и поставил автограф, после чего протянул ей книгу. «В котором часу вы заканчиваете?» – спросила она. Я сказал, что не знаю, часов в семь наверное. И подумал, что она волнуется за подругу, которая может не успеть прийти за автографом. Оказалось, ничего подобного. «Приглашаю вас выпить со мной кофе, – сказала она. – Или пива, или еще чего-нибудь». В подобных случаях я обычно отвечаю, что это, к сожалению, невозможно, так как я уже приглашен в другое место. Но тут мои губы почему-то сами произнесли: «Почему бы и нет?» Она назвала мне адрес ближайшего кафе и удалилась. Я заговорил со следующим посетителем, а сам смотрел ей вслед, понимая, что со спины она не менее привлекательна, чем с лица (я неравнодушен к женским округлостям – тем, что ниже талии). В 19:15 мы сидели друг напротив друга за маленьким столиком соседнего кафе и – для затравки – говорили о литературе, в том числе о «Туманном замке». Разумеется, она вспомнила знаменитую сцену на бойне, но не только ее, а еще одну, не такую живописную – ту, в которой священник и пожилая дама едут в ночном автобусе и ведут диалог; замечу, что этот отрывок вызывает во мне наибольшую авторскую гордость. Полчаса спустя она уже знала, что у меня шестеро детей и что я развелся со своей норвежкой; я узнал, что у нее детей трое, что ей 45 лет, что она живет в Тулузе и «пока замужем, но». Мы заказали еще что-то, потом еще – я даже не помню, что именно мы пили. Я бы согласился глотать теплую воду, лишь бы подольше оставаться с ней. В 21:00 у меня зазвонил телефон. Меня ждали на ужин с издателем и коллегами-писателями. Я предложил Вере отправиться со мной – скажу, что она моя давняя знакомая, с которой мы случайно столкнулись на книжной ярмарке. Она засмеялась: «Тогда нам придется перейти на ты?» А что тут такого? Мы не испугались и сделали этот шаг. Затем мы принялись спешно выдумывать себе общее прошлое. Это было ужасно весело и действовало возбуждающе. За ужином эта игра захватывала нас все больше. Я смотрел на нее, слушал ее голос, а в голове у меня все громче звучал насмешливый шепоток: «Парень, ты влип!»