Жан-Клод Иззо - Мертвецы живут в раю

История, которую предстоит прочесть, полностью вымышлена. Формула известная, но всегда полезно о ней напомнить. За исключением социальных событий, о которых сообщала пресса, в действительности не существовало ни фактов, о каких рассказано, ни персонажей. Даже рассказчика не было, так сказать. Один город вполне реален. Это Марсель. И те люди, что в нем живут. Живут с той страстью, которая присуща только им. Эта история — их история. Это отзвуки и воспоминания.

У него был лишь ее адрес. Улица Пистоль, в Старом квартале. Уже много лет он не был в Марселе. Теперь у него больше не осталось выбора.

Было второе июня, дождило. Несмотря на дождь, таксист отказался въезжать в узкие улочки. Он высадил его у Монтэ-дез-Аккуль. Предстояло преодолеть более сотни ступеней и оказаться в лабиринте улиц, тянущимся вплоть до улицы Пистоль. Земля была усеяна разорванными мешками с мусором, а из улиц тянуло едким запахом, смесью мочи, сырости и плесени. Единственное заметное изменение — это обновление, которому подвергся квартал. Ряд домов снесли. Фасады других заново покрасили в охровый и розовый цвета, с зелеными или синими решетчатыми ставнями, на итальянский манер.

От улицы Пистоль, наверное, одной из самых узких, осталась теперь лишь половина, четная сторона. Нечетную стерли с лица земли так же, как и дома по улице Родийа. На их месте автостоянка. Именно это он увидел в первую очередь, выйдя на угол улицы дю Рефюж. Здесь подрядчики, похоже, взяли передышку. Дома были мрачные, облезлые, заросшие какой-то помоечной растительностью.

Было слишком рано, он это понимал. Но ему не хотелось пить чашку за чашкой кофе в бистро, поглядывая на часы, ожидая подходящего времени, чтобы разбудить Лолу. Он мечтал о кофе в настоящей квартире, удобно усевшись в кресле. Такого с ним не случалось уже несколько месяцев. Как только она открыла дверь, он направился к единственному креслу в комнате, словно давно к этому привык. Он погладил ладонью подлокотник и медленно сел, закрыв глаза. Только после этого он, наконец, посмотрел на нее. Двадцать лет спустя.

Она осталась стоять. Стройная, как всегда. Руки она засунула в карманы светло-желтого купального халата. Этот цвет придавал ее коже более смуглый, чем обычно, блеск и подчеркивал ее черные волосы, которые теперь были у нее коротко подстрижены. В бедрах она, наверное, чуть располнела, он в этом не был уверен. Она стала женщиной, но не изменилась. Та же Лола, цыганка, красивая, как всегда.

— Я охотно выпил бы кофе.

Она кивнула в ответ. Молча, без улыбки. Он ее разбудил. Прервал сон, в котором Маню и она, беззаботные, с набитыми деньгами карманами, катили на роскошной тачке в Севилью. Сон, который, должно быть, снился ей каждую ночь. Но Маню был мертв уже три месяца.

Он опустился в кресло, вытянул ноги. Потом закурил сигарету. За долгое время она, несомненно, была самой вкусной.

— Я тебя ждала. (Лола подала ему чашку.) Но позже.

— Я сел на ночной поезд с легионерами. Меньше проверок, более безопасно.

Ее взгляд блуждал где-то в другом месте. Там, где был Маню.

— Ты не присядешь?

— Свой кофе я пью стоя.

— Ты по-прежнему без телефона?

— Да.

Она улыбнулась. Сонливость на мгновение, казалось, слетела с ее лица. Она прогнала сон. Она смотрела на него грустными глазами. Он был усталым и встревоженным. Его терзали старые страхи. Ему нравилось, что Лола скупа на слова, объяснения. Молчание снова приводило их жизнь в порядок. Раз и навсегда.

В воздухе чувствовался аромат мяты. Он внимательно оглядел комнату. Довольно просторная, голые, белые стены. Никаких полочек, безделушек, книг. Из обстановки только самое необходимое — разномастные стол, стулья, шкаф для посуды и кровать у самого окна. В другую комнату, спальню, дверь была открыта. Из своего кресла он видел часть постели. Голубые смятые простыни. Он больше ничего не помнил о ночных запахах, запахах тел, запахе Лолы. Во время любви от ее подмышек пахло базиликом. Глаза у него смыкались. Его взгляд вернулся к кровати у окна.

— Ты сможешь спать здесь.

— Сейчас я хотел бы поспать.

Позже он увидел, как она проходит по комнате. Он не знал, сколько времени проспал. Чтобы посмотреть на своих часах время, ему пришлось бы пошевелиться. Но ему нисколько не хотелось шевелиться. Ему больше нравилось смотреть полузакрытыми глазами, как Лола расхаживает взад и вперед. Она вышла из ванной, завернувшись в махровое полотенце. Очень высокой ее нельзя было назвать. Но у нее имелось все, что требовалось, и там, где надо. И ноги у нее были очень красивые. Потом он снова заснул. Без всякого страха.