Дэвид Николс: Дублер

– Думаю, Донна, можно было сказать деликатнее.

– Да, возможно.

Они посидели еще немного, чуть улыбаясь напряженными не-улыбками, пока Стивен наконец не спросил:

– На самом деле, Донна, я тебе никогда не нравился, так ведь?

– Честно говоря, Стивен, я не испытываю к тебе никаких сильных чувств. – И Донна слезла с табуретки. – Всяческих удач с будущими планами, – пожелала она и медленно пошла через сцену; огромная связка ключей, как у тюремного надзирателя, колотила ее по бедру.

Стивен убирал в пакет свои вещи из гримерки и в последний раз повесил комбинезон в шкаф. Он выпил еще стакан теплого, выдохшегося праздничного шампанского, даже не почувствовав вкуса, выключил лампочки у зеркала, потом верхний свет и закрыл дверь. Потом, как он сделал сто двадцать три раза до этого и уже больше не сделает никогда, спустился по коварной черной лестнице, ведущей в правую кулису.

Бóльшая часть команды ушла домой, но он попрощался с теми немногими, кто остался: помрежами, костюмерами, техниками – людьми, которым искренне симпатизировал и по которым будет скучать. Он старательно избегал встречаться с ними взглядом, и, к счастью, никто не задал неловких вопросов и не упомянул о случившемся, хотя, похоже, все знали, что он больше не вернется. Все пожали ему руку, сказали свое «хорошо получилось сегодня, приятель», «ты был великолепен, Стив», «удачи на будущее», «увидимся как-нибудь». Он даже взял пару телефонов, зная, что никогда не сможет заставить себя их набрать.

Он остановился возле гримерки Джоша Харпера и вытащил из кармана похищенную фигурку из «Звездных войн» – ту, которую случайно уволок с вечеринки, – и прислонил Хана Соло к двери Джоша: бластер Хана поднят в салюте или в вызове, Стивен так и не понял. Потом у служебной двери он попрощался с вахтером Кенни, пожал ему руку, пожелал всего хорошего и вышел в ночь.

Снег все падал, еще гуще, большими грязными серыми хлопьями, которые зависали в воздухе, как будто не желая касаться земли. Движение по всей Шафтсбери-авеню стояло, и толпы людей скорее шаркали, чем шагали по водянистой серой каше. Стивен направился ко входу на станцию метро «Площадь Пикадилли», но не смог вынести мокрую пьяную пятничную толпу, торопящуюся на вечеринки или с них, так что вместо этого он перешел дорогу и подождал у Трокадеро автобус № 22. Пока он стоял в дверях магазина, его телефон пиликнул, и Стивен открыл сообщение. Оно оказалось от Фрэнка.

здорово получилось сегодня ты был супер извини не мог остаться до конца у мамы гастроэнтерит скоро позвоню. Ф.

Стивен стер сообщение, потом сел, неподвижный, безмолвный, отупевший и немного пьяный, на верхний этаж автобуса, пока тот полз по Пикадилли к Челси. В этот людный вечер пятницы почти под Рождество снег действовал на город катастрофически. Люди, пошатываясь, заходили в автобус и выходили, мокрые и запыхавшиеся, по большей части пьяные, смеясь и флиртуя, но Стивен не отрывал взгляда от окна, держа на коленях мешок и смотря на снег и толпы людей, поскальзывающихся и ковыляющих по Пикадилли, Найтсбриджу, Слоун-стрит, Кингс-роуд.

Он сидел и думал об Алисон, о том, как странно, что женщина, которую он так сильно любил, может ждать ребенка, никак с ним не связанного, что у Софи появится брат или сестра, которые не будут иметь к нему абсолютно никакого отношения. Он вспомнил выражение лица бывшей жены, когда она ему сказала: радость, скрытая под смущением и неловкостью, – и остался доволен тем, как отреагировал на эти новости: гораздо лучше, гораздо спокойнее, чем тогда, когда она сообщила, что снова выходит замуж. По крайней мере, в этот раз он не разбивал кулаки о стену. В этот раз он вел себя по-джентльменски. Благородно. По-взрослому, даже если внутри ему хотелось орать.

А что касается потерянной работы, он не мог всерьез винить Джоша. В конце концов, он это заслужил. Ему казалось, что «Иуда», пожалуй, слишком сильно, но все равно он играл нечестно, и была какая-то справедливость в том, как все обернулось. Однако он не мог перестать жалеть, что его не увидело больше людей, потому что к концу он был… что надо. В воображении он попытался представить, как мог выглядеть плакат на театре: его собственное лицо, заменившее лицо Джоша, шпага обнажена, рубашка расстегнута до пояса.

«Более чем соответствует!» – кричали критики.

«Стивен К. Маккуин действительно подходит!»

«В общем, совершенно нормально!»