Ким Лоренс - Ахиллесова пята Джоша Прентиса

Джош Прентис поднял голову и невозмутимо посмотрел на своего агента.

- Просто я передумал.

Это сенсационное заявление сопровождала вялая улыбка, которая просто взбесила Алека Джордана. Джош был не только его самым удачливым клиентом, но и другом. Пожилой человек еще раз окинул пристальным взглядом длинноногую спортивную фигуру Джоша и почувствовал, что его охватывает ярость.

- Я договорился об интервью на телевидении на завтрашний вечер, - еле сдерживаясь, в третий раз принялся объяснять он. - Это на самом деле великолепный шанс, ведь выставка открывается на следующей неделе. Вспомни, какой успех имело твое последнее интервью после того фестиваля искусств... Всех так очаровал твой французский!

Алек даже скрипнул зубами - его беззастенчивая лесть не произвела на собеседника ни малейшего впечатления.

- Послушай, Джош, я и так уже один раз перенес это интервью из-за дня рождения Лайама!

- Да, и спасибо тебе за подарок - Лайам был просто в восторге.

Алек вздохнул. В жестких серых глазах Джоша, которые в последнее время немного смягчались только при взгляде на сына, сейчас не было и намека на возможность компромисса. Подумать только, сколько молодых и непризнанных талантов бедствуют в тишине своих убогих чердаков, а для Джоша Прентиса искусство отнюдь не единственный источник дохода. Все-таки есть что-то противоестественное в том, чтобы выдающийся художник был одновременно и процветающим бизнесменом.

И билеты в Париж заказаны, - упрямо продолжал настаивать Алек.

Ну так аннулируй заказ! - Лицо Джоша оставалось бесстрастным, хотя его агент со стоном умирающего театрально упал в кресло напротив и обхватил голову руками.

И с моей стороны не будет бестактностью осведомиться, куда же это ты собрался вместо Парижа?

Губы Джоша дрогнули в едва приметной улыбке:

- Вообще-то я еще не вполне определился...

Он поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате, рассеянно дергая вверх-вниз замок-молнию на своем свитере. Встретив вопросительный взгляд Алека, Джош остановился.

Джордан едва подавил невольную дрожь, когда его глаза встретились со светло-серыми глазами Джоша - казалось, этот бездонный взгляд таил в себе какие-то вулканические страсти, неудержимые и неистовые. Алек не видел Джоша таким уже давно - только сразу же после смерти Бриди, когда того сжигала такая глубокая, всепоглощающая ярость, что приближаться к нему осмеливался только один-единственный человек, его брат-близнец Джейк.

Я пока и сам еще не знаю... Я слежу за одним человеком. - Твердые и чувственные губы Джоша растянулись в усмешке.

Что ты сказал? Следишь?

Да, за одной женщиной, - резко пояснил Джош.

Ах, за женщиной! - На лице Алека появилась широкая улыбка. Ну и черт с ним, с Парижем, великодушно сказал он себе, ведь новость и в самом деле потрясающая! Разве это нормально, чтобы такой мужчина, как Джош, жил отшельником! Три года прошло, а он даже не повернул головы в сторону хотя бы одной юбки. - Что ж ты сразу не сказал? И кто она?

Флора Грэхем.

Алек судорожно вздохнул, и его всегда румяное лицо побледнело.

- Что? Та самая Флора Грэхем? Дочь того... того...

Улыбка Джоша сделалась ледяной:

- Того, кто убил мою жену? - Он проигнорировал нечленораздельные сдавленные звуки, которые издавал Алек, еще раз поражаясь тому, как все всегда старались сказать что-то в защиту Дэвида Грэхема, и спокойно подтвердил: - Да, того самого.

Алек, зная, что его попытка защитить Грэхема вызовет, как обычно, длинную гневную отповедь, вздохнул с некоторым облегчением. Как бы там ни было, Джош, по крайней мере, владеет собой, что уже замечательно.

Джошу потребовалось много времени, чтобы смириться с тем, что молодая жена, которую он обожал, умерла во время родов, но его душевные раны снова открылись, когда в этом году стало известно, что врач, принимавший у Бриди роды, очень уважаемый сэр Дэвид Грэхем, был обвинен в злоупотреблении наркотиками.

Правда, как тотчас же выяснилось, обвинения были более чем бездоказательными - неуклюжая месть со стороны уволенной сотрудницы, пытавшейся шантажом вынудить доктора обеспечить наркотиками ее и ее дружков. Развалившееся обвинение, однако, вызвало повышенный интерес к доктору со стороны средств массовой информации, а официальные органы дознания на все запросы Джоша отвечали вежливо, но твердо: проведенное расследование не обнаружило никаких доказательств, что по вине доктора Грэхема пострадала хотя бы одна из его пациенток. Такая реакция официальных лиц только усилила терзавшее Джоша горькое чувство несправедливости и подогрела в нем жажду мести.