Синтия Виктор - Нелегкий выбор

«Как она могла пойти на такое?» — думал Хельмут, изнемогая от отчаяния. Разве она не знала, что он простил бы ей все, все абсолютно? Он был всего лишь ее тенью в этой жизни, он даже на свет появился только для того, чтобы встретиться с ней! Как могла она усомниться в этом хоть на миг?

Хельмут не знал, что бывает такая боль. Он понял, что если будет стоять так и дальше, разглядывая вещи, еще вчера принадлежавшие жене, то сойдет с ума. Нужно было чем-то заняться, чтобы почувствовать хоть какое-то облегчение. Сосредоточившись, он заметил приоткрытую дверь платяного шкафа и по привычке к аккуратности подошел ее закрыть.

«Моя жена мертва, а я и тут не могу спокойно смотреть на незакрытый шкаф!»

Пристыженный, Хельмут захлопнул дверь с такой силой, что она полностью распахнулась. Сгорая от стыда, он все же протянул руку, чтобы довершить начатое, но вдруг заметил, что на дне шкафа пусто. Одежда по-прежнему висела на вешалках, но внизу не было ничего.

Хельмут порылся в памяти, стараясь вспомнить, было ли так всегда. Нет, он не мог с уверенностью это утверждать. Тогда он подошел к столу и оглядел стену над ним. На ней, кажется, что-то висело… Фотография? Почему он выказывал так мало интереса к делам Шугар и ее привычкам?

Подозрения были пока еще смутными, но в душе Хельмута закопошился страх. Пусть даже Шугар не проводила в кабинете столько времени, сколько он в своем, все же на дне шкафа не могло не накопиться каких-то вещей. Не странно ли, что человек, собравшийся совершить самоубийство, забрал из шкафа… что? Какая разница? Чем бы это ни было, брать его с собой на дно морское не имело никакого смысла.

Хельмут с силой постучал себя ладонью по лбу. Похоже, у него начинался нервный срыв. Только безумец мог стоять перед шкафом жены после ее смерти и размышлять о том, почему на его дне ничего нет. Даже если там что-то и лежало, кто мог сказать, когда оно было изъято? Шугар больше не было в живых, и это единственное, что имело значение.

Но когда он улегся в постель, мысли его продолжали крутиться вокруг странной пустоты в шкафу. Может быть, Шугар надела то, что там лежало, постаравшись сделать момент своей смерти особенным? Что же это было? Нарядные туфли?

Ему этого не узнать. Тело Шугар было слишком тяжелым, чтобы всплыть. Полицейские не понимали этого, но он знал наверняка.

Но как такое тяжелое тело могло вымыть из машины водой? Шугар еле-еле втискивалась на водительское сиденье!

Хельмут сел в постели, весь мокрый, тяжело дыша. А что, если в машине и не было никакого тела?

Ну конечно, его там не было! Как он сразу не понял такой простой вещи! Шугар устала от него, он ей надоел. Выходит, пока он страдал, оплакивая ее смерть, она строила себе новую жизнь в другом месте! Но что он сделал, чтобы толкнуть ее на это?

Он зажег свет, свесил ноги с кровати и некоторое время сидел так, борясь с дурнотой. Потом постарался улечься поудобнее и достал из тумбочки биографию отца Авраама Линкольна.

Глава о том, как развивались отношения юного Эйба и его мачехи, особенно его интересовала, но в этот вечер он мало что понял из прочитанного. В конце концов строчки попросту расплылись: Хельмут снова плакал.

Он отложил книгу, выключил свет и лежал, глядя в темноту.

— Она любила меня, — сказал он вслух в мертвой тишине пустого дома.

Ноги сами привели Лэйни к окну, и она — уже в который раз! — поймала себя на том, что смотрит, не отрываясь, на дом Тэплинжеров. Весь день она собиралась позвонить Хельмуту и выразить ему свои соболезнования, но так и не сделала этого.

О самоубийстве Шугар она узнала еще вчера, а сегодня утром позвонили из полиции, чтобы сообщить об оставленной ею записке. Хельмут с утра побывал в участке и показал ее следователю, который немедленно известил Лэйни. Теперь ей все было ясно, но передовица «Вестника», посвященная смерти соседки, все же сильно ее потрясла. На фотографии Шугар широко улыбалась и выглядела живее всех живых.

Лэйни и Пенн долго обсуждали, о чем рассказать детям, а о чем умолчать. Разговор занял не меньше двух часов, и в конце концов решено было утаить от Тима и Райли все, что касалось приключений Фэрил в «Сен-Тропезе». Выдать этот секрет могла только Шугар, а поскольку она исчезла с горизонта, то и опасаться было нечего. Другое дело — бурная деятельность соседки в качестве маньяка-убийцы. Рано или поздно газеты должны были разнюхать подробности, и потому не было никакого смысла скрывать от детей правду о смерти родителей.