Татьяна Рябинина - Полет бабочки. Восстановить стертое

Шины, хоть и шипованные, все же нет-нет да и пробуксовывали в ползущей по гололеду снежной каше. «Дворники» скрипели от натуги, свет фар обрывался едва ли не под капотом. Андрей нервничал и молил Бога, чтобы больше ни один идиот не вылез на эту узкую и ухабистую дорогу. Вполне хватит его одного. Только бы до Бугров добраться, там уже легче будет.

По этой дороге ездили нечасто, а зимой и подавно. До Агалатова есть другой путь, не в пример лучше и короче — через Осиновую рощу. Вот только ехать надо мимо поста ДПС, чего Андрей всячески пытался избегать. Прописка у него до сих пор была московская, и номер машины — тоже московский. Ну просто мечта постового.

Размытый силуэт вырос на дороге внезапно. То ли пень, то ли зверь. Каким-то чудом в последнюю секунду Андрей вывернул руль, затормозил, но машину понесло юзом.

«Конец!» — промелькнуло молнией в обрамлении не совсем печатных выражений. Но с концом небеса решили повременить. Дверца легонько обо что-то шкрябнула («Краску содрало! Ну и хрен с ней!»), машина остановилась. Темень за боковым окном была непроглядная. Дверца не открывалась.

Андрей зажег в салоне свет, перелез на пассажирское сиденье и вышел. Порыв ветра швырнул снег прямо в лицо, пробрался под куртку. Обойдя машину, Андрей увидел, что она стоит вплотную к ограждению. Внизу, припомнил он, то ли пруд, то ли болото, в общем, скверного вида лужа, небольшая, но глубокая. Будь скорость побольше… Из-за снега-то он ехал еле-еле, километров сорок-пятьдесят в час, не больше. Поэтому и свернуть успел, и в воду не слетел. Под снегом-то наверняка лед тонкий, такие грязнухи долго не замерзают, а тут еще и оттепель.

Что же там все-таки было на дороге?

Он вытащил из бардачка фонарик, толку от которого было чуть, и медленно пошел назад, различая максимум свои ботинки. Поэтому на женщину, лежащую на заснеженном асфальте лицом вниз, едва не наступил. Поднял ее рывком, она глухо застонала и обмякла.

Андрей посветил фонариком ей в лицо и вздрогнул. Лица не было. Вместо него — жуткое месиво в запекшейся крови. Словно кто-то расплющил анатомический муляж, демонстрирующий лицевые мышцы.

Пульс на сонной артерии едва прощупывался, редкий и слабый. И все же женщина дышала, в ее горле что-то хрипело, при каждом вдохе кровь, сочившаяся из рваной раны на шее, слегка пузырилась.

Похоже, ее сбил кто-то. Немудрено при такой погоде. Сбил и бросил умирать на дороге. Вызвать «скорую»? Андрей потянулся было за мобильником, но подумал, что вряд ли это разумно. С одной стороны, жертв ДТП вообще трогать нельзя, мало ли, позвоночник сломан или еще что. Но с другой, «скорая» и милиция будут добираться сюда сто лет. За это время женщина стопроцентно умрет, а снег все равно засыплет все следы. Надо самому везти ее в больницу.

Самолет? Вот дьявол! Ему непременно надо было вылететь сегодня в Москву. Кровь из носа! Если только самолет будет. Это интервью — его шанс показать себя, такая удача редко подворачивается. Но время еще есть. Областная больница по пути. Не оставлять же несчастную здесь замерзать и умирать.

Он вытащил из багажника кусок брезента, который всегда возил с собой на всякий пожарный случай, постелил на заднее сиденье, осторожно уложил женщину. Она была маленькая, тощенькая, совсем не тяжелая. Наверно, ее нелепое черное пальто из допотопного драпа и то было тяжелее, чем она сама.

В приемном покое больницы получился скандал. Сначала пострадавшую не хотели принимать. «Везите в Институт скорой помощи», — продирая заспанные глаза, бубнила толстая медсестра. Андрей наорал на нее, наорал на дежурного врача, тощего коротышку в слишком просторном халате, пригрозил, что сгрузит женщину на крыльце и позвонит в милицию.

«А милиция будет очень кстати, — прищурился врач. — Им, наверно, будет очень интересно, не вы ли ее и сбили».

Андрей загнал щуплого эскулапа в угол и пообещал ему столько всяческих неприятностей, что хватило бы на целый батальон. Потом потребовал, чтобы его проводили к ксероксу, при враче снял копии со своего паспорта, техпаспорта на машину и билета в Москву, записал номер мобильника.

— Все это я оставляю вам. Отдадите ментам. Моя машина будет на стоянке в аэропорту. Пусть ее осмотрят. Я вернусь завтра вечером. В крайнем случае послезавтра.

Он уже выехал на Пулковское шоссе, когда снег почти прекратился. Времени оставалось еще достаточно, можно было расслабиться и подумать о предстоящей командировке, о задании газеты — встретиться и побеседовать со скандально известным политиком. Но вместо этого перед глазами стояло изуродованное лицо, похожее на кадр из фильма ужасов.