Сергей Аданин - Возвращение с Лоэн. Роман

Конечно, Лоэн даже и во сне не могла представить себе, что закрадывалось в «мотивы поведения» скапатора. Она воспринимала всё как сплошное беззаконие, вперемешку с недоразумением. И её бесил человек, который – вообще, априори – уже посадил её на скамью подсудимых. Её гнев, ярость, отчаяние, брань относились, скорее, не лично к скапатору, а к ситуации в целом. Она еще не определилась до конца в своём отношении к Рою Мелли, ей было не до того, чтобы «играть в глаза», она смотрела на него в упор и не видела его, она воспринимала скапатора, как абстрактного служащего, который ни с того, ни с сего страшно осложнил ей жизнь и потому лично ей ненавистен – как пчела, залетевшая в рот и укусившая за язык, от чего всё там распухло, страшно болит, и нельзя ни есть, ни пить. Она ещё пребывала в уверенности, что скоро все недоразумения кончатся, и она забудет этого скапатора навсегда, как мы забываем досадные случаи в нашей жизни, никак не повлиявшие, однако, на нашу судьбу…

Поведение Лоэн казалось диким не только скапатору, но и другим полицейским, которые так или иначе, по долгу службы, вынуждены были задавать ей вопросы. Они всего лишь исполняли долг, она же воспринимала их как «личное оскорбление», и «бесилась» по каждому поводу. Её взвинченность доходила чуть ли не до невменяемости. Случай, который, казалось бы, помог им с Джеральдом выбраться из Межозёрья – так называли север Северного Резервата, где находится Эннау – и тем самым вновь вернуться к долгожданной жизни в родном для них мире, наоборот – вверг их опять в страдания. Лоэн уже не замечала, что бросается на людей, как дикая кошка. Когда её спросили, кем ей приходится Джеральд, она произнесла сквозь зубы: «Балбесы…». Когда вопрос повторили, она с раздражением и злобой ответила: «Ну спала я с ним, что дальше?». Когда Рой Мелли сообщил ей о данных, которые пришли – точнее, не пришли – на его запрос по поводу их с Джеральдом гражданского состояния, она обозвала его идиотом, и прибавила (опять), что только человек с «кастрированной головой» может таким образом составлять запросы, и что ни один компьютер, к сожалению, не умнее самого тупого полицейского. Хотя запрос, который был составлен, кстати, не Роем Мелли, а его подчинёнными, был составлен грамотно, как им казалось… Словом, поведение Лоэн не вызывало симпатий у людей, занятых необходимыми формальностями. Как будто они всё это придумали и тешатся тут… К сожалению, Лоэн не понимала этого. Ей казалось, что эти люди намеренно хотят испортить ей жизнь. И хотя никакого такого интереса у них на самом деле не было, и не могло быть, Лоэн их ненавидела изначально. К ещё большему сожалению, эти люди, в том числе и Рой Мелли, занятые исполнением обязанностей, даже не пытались войти в её положение – настолько они не сомневались, что она совершила очень серьёзное преступление. Постепенно у них, и особенно у скапатора, накапливались «личные счёты» к ней. И Рой твёрдо решил проучить её, и завёл на неё дополнительно еще одно дело за разнузданное поведение в местах «государственного пользования». В его сознании – сознании человека, планомерно обдумывающего своё будущее, извлекающего уроки из собственных и чужих ошибок – не могло уместиться то, что столь грубое поведение Лоэн может быть следствием надорванной переживаниями психики, резкого несоответствия ожидаемого и действительного, а также отнюдь не мнимого, а смертельного беспокойства за жизнь «мумии», как прозвали Джеральда меж собой полицейские. С момента, как были обнаружены сокровища, их деятельность невольно обратилась к поиску аргументов, компрометирующих Лоэн. Дело, правда, осложнялось тем, что она в бешенстве отказалась давать показания «всяким умственным недоноскам», и упорствовала в этом, всякий раз требуя очной ставки с «председателем правительства». Вопросы о бриллиантах она вообще отказывалась даже слушать, не то что отвечать на них. На взгляд постороннего она вела себя действительно, как авантюристка. Или сумасшедшая авантюристка. Всем, и Рою Мелли в особенности, хотелось сбить спесь с этой «лошадки». Ему и в голову не приходило, что Лоэн может быть действительно на грани умопомешательства.

…Впрочем, Лоэн отдавала себе отчёт в том, что её реакция на людей государственной службы неадекватна, однако бессознательно надеялась ещё, что кто-либо из них проявит к ней обыкновенное человеческое участие, и все проблемы решатся сами собой. В своих злоключениях она винила их бездарность, их равнодушие и полицейское, чиновное узкомыслие.