Таня Винк - Он тебя недостоин

Шли годы, и уже ничто не могло сравниться с любовью дочери, с ее слезами, когда он уезжал на работу, с ее «Папа, возвращайся скорее, я скучаю по тебе!». А на праздновании ее шестнадцатилетия Нестор понял, что дочка им несказанно гордится. Ох, что с ним было, когда Наташа пригласила его на вальс! Он не помнил, как танцевал, – помнил только невероятно счастливую улыбку дочурки. Закончил танец, поцеловал ее руку с первым в жизни колечком и тут же, сославшись на срочный звонок, ушел на второй этаж. Ввалился в кабинет, закрыл лицо руками и не сдержался, заплакал: вот оно, счастье… Значит, так и должно быть… Нестор поднял глаза к потолку – он частенько так делал, будто в потолочной лепнине прятался тот, кому он доверял сокровенные мысли, – и, давясь слезами, прошептал:

– Спасибо…

Сел за стол и включил ноутбук. Зачем? Чтобы вернуться в прошлое и почувствовать, что даже если что-то было неправильно, у него не было другого выхода. А возвращал его в это самое прошлое фильм «Брат». Возвращал в шальную молодость, когда солнце светило ярче, когда Юля была рядом. Возвращал в неповторимое ощущение счастья, накрывшего его, уже одинокого, в момент, когда он пришел к корешу, владельцу сети видеосалонов, а у того на столе лежит кассета с его любимым фильмом. Лицензионная! Ее как раз собирались размножать. Нестор схватил кассету и с придыханием прошептал:

– Сделай мне копию.

Сделали. Он прижал копию к груди и вдруг понял, что смотреть-то ее не на чем, у него нет видеомагнитофона.

– Поехали, выберем, – сказал кореш.

Отправились в магазин, выбрали «Sony».

– Давай к тебе, я сам подключу, – предложил кореш.

Нестор коробку под мышку и в машину, сидит, трясется от счастья. Трясся он недолго – кореш посмотрел на трехлетний телевизор и говорит:

– А я не могу подключить. Некуда.

Снова поехали в магазин, купили телевизор «Sony», и целые сутки Нестор жил, ел, пил и спал под этот фильм, а няня возилась с крошечной Наташей и его не трогала. Потом вышел «Брат-2», и до сих пор Нестор в машине наслаждается саундтреком к фильмам…

Но счастье безоблачным не бывает – сиамским близнецом за ним тащится страх. Страх потерять. И особенно безумен он у родителей. Нестор, повидавший на своем веку достаточно, и в том числе «не дай бог такое снова увидеть», трясся над дочкой разве что не до припадков с момента, как они остались вдвоем. То бишь втроем, с Денисом. И все время с интересом наблюдал за собой, отцом двух детей, своего ребенка и чужого, потому как думал, что разницы между ними не делал, но на самом деле разница была: за Дениса он не так боялся. Не потому, что мальчик, а потому, что не его кровь. Дениса он усыновил после отсидки, о которой, слава богу, дети ничего не знают и уверены, что до того, как стать совладельцами сети супермаркетов, они с Николаем Петровичем торговали автомобилями и деньги как раз от той торговли, из девяностых годов прошлого века. А годы те были мутными… Впрочем, начинали Нестор и Колян задолго до девяностых, выпихнувших двух пацанов-безотцовщину, с детства промышлявших мелким воровством и грабежами пьяных шахтеров, по глупости на полдороге от генделика до хаты свалившихся в канаву, в зарвавшуюся от безнаказанности банду с такой «крышей», что только круглый дурак не пойдет на крупное дело. И кровавое в том числе. А что, на руках пирата Моргана мало крови? Да его в ней утопить можно! И не тазик наберется, в каком ноги перед сном моют, а бассейн. Или даже док для ремонта танкеров и сухогрузов. Но у людей память короткая и достаточно извращенная, и сегодняшние Морганы себя очень даже хорошо чувствуют, они уважаемые люди. И Нестор Петрик тоже стал уважаемым человеком. Наслушавшись в местах не столь отдаленных умных и образованных людей, он проникся историей родины и вспомнил несправедливо забытого прадеда по маминой линии. Прадед этот, Нестор, в честь которого он и был назван, рубил головы большевикам в Гуляй-Поле и приходился родственником Нестору Махно, за что получил пулю от тех же большевиков. За вольнолюбивый и такой близкий сердцу характер полюбил он прадеда, потому как видел в нем свое отражение, и это нашло оправдание всему, что сам накуролесил. Через хороших ребят за большие деньги закрыл всякой шпане доступ к своему прошлому, намертво застрявшему в ментовской базе, взял фамилию предка, осел в Киеве, и теперь у него все тип-топ.

Кроме Наташеньки… Она замуж собралась. Ничего не поделаешь, пора пришла, природу не обманешь, но не такого зятя хотел оторвавшийся от прошлой жизни Нестор – из другой семьи, интеллигентной, ничего общего с криминалитетом не имеющей. Хотя друг детства, партнер по бизнесу и будущий сват Колян Руденко, ныне Николай Петрович, золотые зубы поменял на циркониевые, пальцы веером не растопыривает, руки о скатерть не вытирает и по фене не ботает. Ладно, посмотрим, как там оно будет, а пока… Пока, конечно, печалька – скоро не будут по дому дочуркины каблучки цокать. Но это также означало, что скоро дом заполнят внуки, а внуков ему хватит до последнего вздоха. Только бы вздох этот скоро не случился… И еще с ним останется Денис, по крайней мере обещал. Странный он, с девушками не встречается, «голубизны» за ним не замечено – своими руками придушил бы! – на работе торчит по двенадцать, а то и по четырнадцать часов. Лучшего коммерческого директора не найти: проходя по залу, не стесняется подтянуть товар, обед покупает тут же, в свой выходной обязательной заедет в магазин, наберет полную тележку, пообщается с персоналом. Так что через годик-другой можно сделать его генеральным директором, потому как работу супермаркета он знает досконально: начинал раскладчиком товара, параллельно учился на заочном в экономическом институте. Дальше – менеджер зала, причем всегда был категорически против того, чтобы Нестор вмешивался в его передвижения по службе. На четвертом курсе попросился в плановый отдел, потом в экономический, а уже с дипломом экономиста захотел в товароведы – мол, пора себя там попробовать – и поступил еще на какие-то курсы этих самых товароведов.