Таня Винк: Он тебя недостоин

– Наташка, замолчи, – прошептал Алексей, – они могут услышать… Они могут понимать наш язык. Ты слишком близко принимаешь все это к сердцу. – Он недоуменно пожал плечами.

– Я не могу иначе! Две мои сокурсницы серьезно пострадали от таких… – Наташа бросила взгляд в сторону мужской компании.

– А что с ними случилось?

– С ними случилось ужасное…

Леша скривился:

– Давай без подробностей, я догадываюсь, о чем речь. Скажу так: нечего было лезть к арабам.

– Они не лезли, они любили.

– Да брось ты! – фыркнул Леха. – Они просто член обрезанный не видели, вот им и захотелось.

– Лешка, ты нахал! – фыркнула Наталья и на этом, как девушка образованная и вдобавок с дипломом юриста, дискуссию с женихом прекратила, а вот диалог с собой продолжила, потому что неприемлемое ее душой всегда застревало костью в горле, гвоздем в голове и бревном в глазу.

И ничто из этой троицы не покидало Наташу до той минуты, пока она все непонятное не «пережевывала» и не «распределяла» по понятным только ей полочкам и уголкам мало с чем мирящейся души. Папа за такое свойство характера называл ее «одноканальная» и хвалил: мол, с подобной въедливостью она станет успешным адвокатом, таких в американских фильмах показывают. Безусловно, станет – она обожает бороться за справедливость! – но в данный момент Наташа пребывала в смешанном состоянии недоумения, негодования и обескураженности, потому как их окружала несправедливость во всех ее проявлениях: сюда женщине категорически нельзя, а сюда можно, но только с мужчиной. Но чему она была несказанно удивлена – ее сочувствие и жалость к «коконам» каждый день претерпевали изменения. Возможно, необратимые. А на исходе третьего дня, перед вылетом, покрылись ледяной коркой: не видя глаз, скрытых сетками паранджи, она кожей ощущала сочившееся из них неприятие и – о, это даже в пьяном бреду не поймешь! – превосходство.

– Да что за идиотизм ты вбила себе в голову? – сердился Леша. – Ты этим бабам не нужна! Слушай, а когда у тебя месячные? Может, попринимай успокоительное, а то ты какой-то бред несешь.

Наташа не дискутировала – Лешка мужчина, он шестого чувства не имеет. Вот папа бы ее понял. Он ее лучше всех понимает и всегда поддерживает. Он удивительно чуткий. Не то что этот гусь, проплывающий мимо. Наталья изо всех сил старается не рассмеяться. Ой, мама дорогая! Плывет, мать его, лебедем, пузо вперед, ножки навыворот, за ним семенят три «кокона», а он так и елозит по Наташке глазами, так и елозит! А Наташу разбирает нешуточный смех. Но она сдерживается: нельзя! Чужая держава. Чуждая культура. Не наши порядки.

Еще во время учебы в юридическом институте она столкнулась с отвратительной стороной отношения мужчин к женщинам – ее сокурсница, вполне умная девчонка, влюбилась в сирийца из медицинского. Наташа понимала, что не только сирийцы, палестинцы или еще какие-то иностранцы так себя ведут, а и вполне пристойные украинцы измываются над женами, но тот случай шокировал ее, потому как все произошло на ее глазах и она к девушке в больницу ездила… Сириец был из культурной семьи: отец врач, мама, естественно, не работала, даже хиджаб никогда не носила, а исключительно европейскую одежду, на всех фото выглядела вполне счастливой и беззаботной. Отношения зашли далеко – девушка забеременела. И тут случилось самое непонятное: возлюбленный избил ее до полусмерти за то, что пошла с девчонками в кафе без его разрешения. Ей даже в голову не пришло спрашивать у него разрешения, она просто рассказала: «Я ела обалденное мороженое!» Сириец забрал у девушки мобильный телефон и держал ее в запертой комнате на съемной квартире почти двое суток без воды и еды. Этот горе-любовник кричал, что она проститутка, как и ее подружки, мама, бабушка и вообще все не-сирийки. В придачу сломал ей два ребра, нос, выбил несколько зубов, порвал ухо – это он снимал подаренные ей сережки. В общем, «воспитывал» всеми возможными способами, пока не довоспитывался до маточного кровотечения. Понимая всю опасность случившегося – в смысле, опасность для себя! – он выволок девушку на площадку и сбежал к друзьям, строго-настрого приказав говорить, что она упала с лестницы и вообще его не видела. Она так и говорила. И это больше всего сбило Наташку с толку: избитая и оскорбленная девушка лгала в пользу нелюдя! Ребенка она, конечно, потеряла. Ее отец, прокурор, добился того, что эту сволочь выдворили из страны. Но эта история не отрезвила других девчонок, и буквально через полгода еще одна их сокурсница попала в подобную ситуацию с очень вежливым и воспитанным парнем из Афганистана. Наташа больше не повторяла бездумно знаменитую фразу «Восток – дело тонкое», а вкладывала в нее определенный смысл: понять, что творится в голове человека, выросшего в другой культуре и религии, невозможно. Может быть, где-то и были «не такие» мусульмане, но она в это не верила. Больше всего ее бесили соотечественницы, принявшие мусульманство: они били себя кулаками в грудь и кричали, будто на родине их мужей столько прав и свобод для женщин, что христианкам и не снилось. А особо зомбированные козыряли тем, что у ваших мужей, мол, будут любовницы, это обязательно, и они вас бросят, и еще квартиру будут делить и шкаф распиливать, а вот мусульманин жену не бросает, он просто приводит в дом другую законную жену…