Елена Хотулева: Гравюры на ветру

Но видимо все обстояло несколько сложнее. Этой ночью, когда мы впервые до конца принадлежали друг другу, я вступил в конкурентную борьбу сам с собой. Я еще не выяснил, каким образом она так хорошо знала меня того, жившего в адовой концлагерной жизни. Но суть была в том, что я прежний был для нее большим авторитетом, чем я нынешний. Видимо его она боялась до такой степени, что на мое предложение остаться ночевать ответила довольно странно:

— Нет, пожалуйста, я прошу вас… — она говорила так, будто я мог убить ее из-за одного неверно сказанного слова. — Так не должно быть… Это неправильно… — она была уже почти одета и села на пол возле кровати, чтобы лучше видеть мое лицо. — Если я останусь, то что-то нарушится, что-то пойдет не так… У меня же машина там внизу. Я быстро доеду. Ничего не случится…

— Елена, — она была так трогательна в своей заботе о нашем общем будущем, что я никак не мог заставить себя с ней расстаться. — Ты должна понять, что прошлое осталось там. Мы здесь…

Но все было бесполезно. Она смотрела на меня с ужасом и лихорадочно застегивала пуговицы. Наконец я сдался. Не пытаясь сдержать недовольства, я начал одеваться.

— Я тебя провожу. Отвезу на твоей машине. Сам вернусь на такси. Но я недоволен…

Мне было невдомек, что желания могут сбываться столь буквально. Мне всегда хотелось, чтобы моя женщина относилась ко мне с некоторым страхом. Я мечтал об этом. Но никогда не видел, как это выглядит в действительности. Теперь у меня появилась такая возможность.

— Вы недовольны? — она сказала это так, будто в этот миг весь мир обрушился в бездну. — Но как теперь мне жить? Я вас умоляю, простите меня… Ах да… Я же не должна была… Артис… — Она обняла меня и расплакалась…

Я был шокирован и недоволен теперь уже собой:

— Елена, успокойся. Во-первых, забудь эту мою идиотскую реплику, которой я довел тебя до обморока на дороге. Все. Отменили этот закон. Во-вторых, нет трагедии, понимаешь нет никакой трагедии в том, что я отвезу тебя домой. Успокойся, — и поняв, что ей не хватает во мне части того прежнего образа, я добавил, — Это приказ.

Последние слова подействовали. Она успокоилась. И уже возле ее двери, когда мы прощались сказала:

— Я так благодарна вам. За этот вечер. За все, что между нами было… И… — она замолчала, закусив губы.

— Ты хочешь узнать, когда мы увидимся? — я смотрел на нее с каким-то удивленным восторгом. Мне было непонятно, как она умудрилась дожить до сорока пяти лет, побывать в объятьях стольких мужчин и при этом сохранить такую неподдельную нежность и чистоту восемнадцатилетней девушки. — Завтра Елена, завтра вечером я буду ждать тебя у себя дома. Ты приедешь ко мне после работы, и мы наконец-то, я очень на это надеюсь, разберемся с той прошлой жизнью, из-за которой ты боишься меня несколько больше, чем мне того хотелось бы. Да и кстати. Я тоже очень тебе благодарен…

— О чем вы? — она прижалась ко мне, и я почувствовал, как ее бьет едва уловимая дрожь.

— Как раз об этом. Я мечтал об этом много лет. Теперь все, хватит. Я насладился. Отныне обращайся ко мне на «ты».

— Хорошо… — она еще раз поцеловала меня, — Ведь это давно известно, все будет именно так, как хочешь ты, — сказав эти слова, она ушла, а меня отправила в такой водоворот видений, что я был рад уехать домой на такси, потому что дороги я бы не увидел.

Встреча истинной любви довела меня почти до нервного срыва. Артис за несколько дней настолько прочно вошел в мою жизнь и перевернул ее, что я не могла достичь душевного равновесия. Работа просто не совмещалась с моим разумом. Поэтому я пошла к начальству и попросилась на неделю в отпуск.

Последние часы рабочего дня я провела в раздумьях. Итак, Артис. Что я чувствовала к нему? Скорее всего именно то, что было в душе у героини моего рассказа Хельги, когда она объяснялась Хайделю. Но разве можно доверять любви, которая родилась всего несколько дней назад?

Я вспомнила Герарда. Моя страсть, любовь, все, что я испытывала к этому человеку, то, что принимала за некий эталон своих максимальных эмоций, теперь казалось мне каким-то ничтожно мелким. Да, к нему у меня были обычные человеческие чувства — любовь чередовалась с негодованием, страсть с ревностью… Все это было как-то просто. Но Артис!.. Он пробудил во мне любовь совершенно иного уровня. Казалось, что за один миг он стал для меня всем. Нет, не классическим сочетанием учителя, любовника и друга… Здесь речь даже не шла о рассуждениях подобного рода. Он сосредоточил в себе все — солнце, воздух… Да что тут говорить… Все было именно так, как я давным-давно описала в своем рассказе. Он заменил мне религию, и я самозабвенно боготворила его.