– Вижу, ты в полном порядке, – протянул он, отчетливо выговаривая каждую букву.
Не обращая на него внимания, Вера Андреевна достала свой мобильный из кармана юбки и, набрав чей-то номер, проворковала:
– Детка, загляни еще разок в «Супер-Фуд». Я забыла, что у меня закончилась шоколадная помадка. Без нее есть мое любимое печенье – преступление.
Должно быть, Марианна ответила согласием, потому что Вера Андреевна с улыбкой закрыла крышку телефона и только потом посмотрела на внука. Улыбку как рукой сняло.
Скольких сил ей стоило затащить Никиту в Березовку! А он приехал только потому, что с его карьерой покончено, и он не знает, как найти применение своей жизни. Что же. Вера Андреевна была готова помочь внуку ответить на этот непростой вопрос, но лишь после того, как разберется с проблемами поважнее.
– Не могу же я объявлять на каждом шагу, что у меня лейкемия!
Никита будто не слышал.
– Почему Марианна Макарова слоняется в этом доме?
– Марианна Фесенко, – поправила Вера Андреевна невозмутимо.
Проигнорировав это замечание, Никита повторил свой вопрос.
– Маша работает в местном магазинчике «Супер-Фуд» и любезно пополняет запасы моего холодильника.
– Избавься от нее.
– Еще она выполняет для меня всю необходимую работу по дому и готовит еду.
– Я найму для тебя человека.
– Не говори глупостей, Никита! – недовольно фыркнула Вера Андреевна. – Никто в Березовке не согласится выполнять эту работу бесплатно!
– Полагаю, если платить за это деньги, желающие найдутся.
– Только не в моем случае. Я бедна как церковная мышь.
– Но упрямо продолжаешь жить в этом доме, – сухо бросил Никита, ощущая, как погряз в собственных дурацких амбициях. Ему давно следовало поинтересоваться делами бабки.
Вера Андреевна не собиралась слушать, как внук сеет смуту, а потому упрямо проворчала:
– Ты здесь на пару дней, так что не лезь в мои дела, мальчишка. Лучше сними куртку и разожги камин. Я ужасно продрогла. Дрова на заднем дворе – там их обычно хранит Маша.
Опять Маша! Никите порядочно надоело упоминание этого имени. Он все же послушно скинул куртку и, оставшись в бледно-сером свитере, пошел по направлению к задней двери, так до конца и не поняв, что его взбесило больше всего: встреча с Марианной или же ее очевидная неприязнь.
Раньше вдоль их улицы горели фонари. Сейчас его встречали холодные вечерние сумерки и запах старых деревьев с пожелтевшими листьями. Он достал из кармана джинсов мобильный телефон и подсветил себе, чтобы отыскать дрова.
Беседка, бывшая любимым местом матери, стояла полуразрушенная, уныло повалившись на одну сторону. У Инны Лопахиной была страсть к выращиванию цветов – сейчас клумбы с пионами, когда-то украшавшие задний двор, исчезли. Кустарники, впрочем, были ровно подстрижены. Никита удивился бы, узнай он, что и этим занималась Марианна, или Маша, как ее называли все вокруг.
Значит, она вышла замуж, неожиданно пронеслось у него в голове. Фесенко… Если ему не изменяет память, этот Фесенко жил неподалеку на Садовом переулке. Его имя Никита так и не вспомнил.
Вскоре старенький «минивэн» остановился за углом. Бросив стопку дров, Никита уверенной походкой двинулся к улице, сунув мобильный обратно в карман.
Знакомая крошечная фигура с пакетами в руке, надеясь остаться незамеченной, собиралась проскользнуть мимо. Вряд ли Никита поверил, что, помогая его бабке, Марианна руководствуется исключительно благородными намерениями. Странно, что сама бабушка, умевшая видеть людей насквозь, доверяла этой женщине.
– Я понял, что тебе нужно, – громким голосом разрезал он тишину.
Марианна слегка вздрогнула, но не подумала остановиться, чтобы снова говорить с Лопахиным.
– Позарилась на этот дом, я угадал?
– Какой же ты идиот! – бросила в ответ женщина, после чего сунула ему в правую руку пакеты с фирменной надписью «Супер-Фуд». – Передай Вере Андреевне, что я загляну к ней в другой раз.
Никита провожал взглядом удаляющийся автомобиль. Или ему показалось, или Марианна, в самом деле, выглядела обиженной. Его это особо не волновало: собственных проблем навалилось столько, что хочется лезть на стенку. И еще бабка… Она видит его насквозь. Ему не следовало приезжать в Березовку, потому что, сбегая из одной западни, он добровольно обрек себя на другую, еще худшую. Бабка утверждала, будто по дому частенько бродит призрак покойной матери; в поселке все любили Веру Андреевну и только поэтому стеснялись называть сумасшедшей. Никита был готов поверить во что угодно: воспоминание о матери неотступно следовало за ним по пятам все эти годы, даже вдали от родных мест.
Читать дальше