Мэгги Ри - Там, где меня ждёт счастье. Том второй

– Очень жаль, Энлис. А учебник ты не читал?

– В учебнике вырваны страницы.

Учительница, стуча каблуками, подошла ко мне и взяла мой учебник, развернув длинными ногтями его на главе, которая ей была так нужна. К ее удивлению, страницы и правда были вырваны:

– Зачем ты все вырвал?

– Это был не я, – честно я посмотрел на нее, а Адмакин с первой парты прикинулся глухим. – Мне вырвали страницы, думая, что это меня оскорбит. Да, Артём?

***

Прозвенел звонок. Я договаривался с учительницей о докладе, пока Римма ждала меня за дверью. Когда я вышел, она меня приобняла и поцеловала меня в щеку:

– Не обращай на нее внимание, ладно? Она не знает о том, что…

– Знает она все. Его уже полгода нет, думаешь, никто не заметил?

– Лисси… Тетя Моника же написала о том, что его уволили. Никто не знает, что его не стало.

– Рим, закроем эту тему, ладно? – тяжело вздохнул я и посмотрел ей в зеленые глаза. Сейчас я почти доставал до ее роста, и мне это очень нравилось – я чувствовал, что мы на одном уровне – Пойдем домой, а? – прошептал я ей, а она осмотрелась:

– Но еще три урока…

– Идем, никто не заметит.

Я взял ее за руку, и мы тихо пошли к черной лестнице, где спускались вниз. Руке и сердцу было тепло. Мне хотелось поцеловать ее, и мы остановились. Я стоял напротив нее, на ступеньку выше, затем нагнулся и поцеловал ее в губы, а она рассмеялась:

– Твоя мама знает о том, что ты прогуливаешь уроки, целуясь со мной? – прошептала она.

– А твой отец?

Мы посмеялись и побежали к выходу. Не знаю, вряд ли папа бы обрадовался моему поведению, но стоило мне попробовать принимать решения самостоятельно, как остановиться я уже не мог. Возможно, сам папа был когда-то таким же… и тоже пробовал сбегать с уроков… Ничего не происходит просто так.

РОБЕРТИО:

С каждым месяцем жить мне становилось только скучнее – утешало только время, проведенное за работой в больнице. По сути, жил я до сих пор у Сная, но в течении дня приходил к Монике Кроу – опасно было оставлять эту овдовевшую девицу беременной одну. Несмотря на свое положение, она работала из дома, переписываясь с учителями и строила из себя все такую же занятую личность. Но на самом деле каждый вечер эта «занятая личность» рисовалась у холодильника, плача над жестокой к ней судьбе… При брате она, все же, такой не была.

Ее разнесло на все четыре стороны от постоянного питания, при этом она была похожа на белый мел и постоянно засыпала на ровном месте, а также она совсем перестала следить за внешним видом. Волосы были разбросаны и совсем поблекли, синяки под глазами, губы постоянно были пересохшими в кровь, а белесые руки изнутри были наполнены набухшими сиреневыми венами. О ногах, которые я раньше с таким вдохновением называл «ножками» я не говорю – страшно было смотреть на этот варикоз.

Однажды я зашел к ней в дом, а она и вовсе лежит без сознания на полу. Пришлось ее поднимать и звонить в скорую.

– Ты себя совсем угробила, – сказал я как-то ей на нервах, когда она доедала пудинг. На мои слова она только взглянула на меня, затем опустила взгляд на живот и тихо заплакала:

– Прости…

– Передо мной-то чего извиняться? Ты сама себя к этому привела. Перестань губить свою жизнь, тем более, жизнь ребенка! Он родится и мать в тебе не узнает, глупая ты женщина!

– Я не глупая… Я просто все время хочу есть… и малыш просит… Со мной что-то не так, Берта…

– Ты перестала выглядеть, как прежде, понимаешь?.. Почему?

– Потому что мне одиноко… Мне… одиноко без него…

Мне оставалось только оставить ее наедине с этим гребанным пудингом. И так было всегда.

Когда я возвращался к Снаю, он начинал меня расспрашивать о ее здоровье, читая нотации о том, что сейчас ее здоровью есть угрозы и так далее.

– Снэйкус, я – врач. У нее все в порядке со здоровьем. Ты зря нервничаешь.

– Слушай, ей плохо… она совсем на себя не похожа все эти семь месяцев. У нее жесткий стресс. Неужели, не ясно, что она стала такой после смерти Маркуса?

Я понимал его слова и давно знал об этом: когда брата не стало, Моника перестала быть той милой девушкой, что мне так нравилась. Так или иначе, мне ее было жалко, я не собирался оставлять ее одну, и я был очень зол на этого кобеля за то, что он так легко от нее отделался… Зачал ей ребенка и умер. Бедная девочка…

МОНИКА:

Когда Робертио в очередной раз пришел меня навестить, я лежала в кровати и работала за компьютером. Он спокойно прошел ко мне в спальню и сел рядом, чуть не задев мои чувствительные ноги: