Дино Стампи - Медичийские звезды

– Это ж как понимать?

Дионизио не заметил, как обессилел плач, перестало трясти. Разговор вывел его из состояния прострации.

– Да вот так и понимать, как есть. Перехватил я бумаги с наветом на синьора Галилея и попросил Анну спрятать. Она отказать не могла, так как и меня крепко любила, и синьора Галилея любила. Она не выдала эти бумаги, даже когда ее в замок увезли!

– Как же это она и тебя любила, и синьора этого любила!? Это ж грех-то какой! Вот и сожгли, – не унималась старуха, хотя по интонации Дионизио показалось, что она испытывает его.

– Синьор Галилей ученый, и она очень любила науку, ей нравились его идеи. А меня она любила как любящая женщина, понимаешь?

Дионизио осекся на последнем слове. Старуха рассмеялась:

– А то ж не понимаю, прожив столько на свете. Всякого повидала.

Наступила неловкая пауза.

– А ты-то, любил ее? – прервала паузу старуха.

– Эх… да что теперь, любил, не любил, – Дионизио опустошенно потер рукой лоб. – Я как ослеп. Подставил под удар. Как же можно под удар любимого человека подставить?

– Это ты по глупости. Доверял, видимо, только ей, вот и побежал бумаги прятать к тому, кому больше всего верил.

– Да… по глупости… Значит, не любил так, как она меня. Я ее под удар, а она, ради меня, на костер, – последнее он проговорил медленно, словно пробуя каждое слово на вкус.

Вновь возникла пауза. Каждый выговорился.

– И не похоронить-то теперь по-человечески, – тоскливо блуждая полубезумным взглядом, произнес Дионизио.

– Пепел развеют. Пепел – ничто, так, пыль. Душа ее, если чиста, как ты говоришь, в раю пребывать будет. Молись за нее. Крепко молись.

– Конечно, буду. Только это и остается.

– Не только. У тебя еще дело есть. Ох, сложное… – протянула старуха последнюю фразу.

Дионизио покачал головой. «Ей-то откуда известно, если сам не знаю, что дальше?» Он обернулся. Пусто. Быстро огляделся. Старухи как след простыл. «Вот уж точно, ведьма». Вокруг никого, если не считать пары мужчин и группы детей, быстро шедших вдоль берега. Проехала карета. «Что же она имела в виду? Какое еще дело?» Музыкант побрел прочь от злосчастного замка, рассуждая о беседе со старухой.

Темнело. Северный ветер с реки продувал сквозь плащ до самых костей. Домой идти совсем не хотелось. Оглядевшись, Дионизио обнаружил, что находится на via della Pelliccia, недалеко от Santa Maria in Trastevere. Вот оно что, он рядом с аптекой. По улице мелькали тени. Мелькнула и знакомая шляпа. Дионизио решил проследовать за обладателем шляпы и вскоре оказался возле небольшого кабака. Шляпа скрылась за дверью. «Наверное, можно пропустить кружку-другую, чтобы согреться и набраться сил».

В кабаке стоял гвалт. Разогретая напитками публика, крепко бранясь, обсуждала сегодняшнее событие. На этот раз Дионизио безучастно воспринимал болтовню подвыпивших мужчин. Подошел юнец, сын хозяина заведения, и принял заказ – прошутто и кувшин домашнего красного. Дионизио не вслушивался в гомон, лишь автоматически опытным музыкальным слухом вычленяя фразы говорящих, словно звуки отдельного инструмента из оркестра. Большинство обсуждало действия палача. Некоторые пытались найти причину грома, разогнавшего толпу. Принесли снедь. Дионизио наполнил кружку и влил содержимое в себя. Домашнее красное теплотой разлилось по телу. Мясо же он ел апатично, не разбирая вкуса и запаха. Выпил еще кружку.

Из угла донесся знакомый голос:

– Ни черта вы не понимаете! Не была она ведьмой! Это ее музыкант-любовник подвел со своими интригами.

Дионизио резко обернулся. За столом в углу сидело трое мужчин, одного он хорошо знал. Это Антонио, из Папской аптеки. Двое других пытались оспорить тезис, что хозяйку сада при аптеке, Анну, сожгли ни за что: «Святые отцы ошибаться не могут». Раз сожгли, значит, было за что. Антонио не сдавался и порой переходил на повышенный тон. «Тоже, видишь, переживает. Хотя, что тебе, аптекарь, до Анны. Ты не разделял ее идей». Дионизио отпил вина.

Взгляд упал на знакомую шляпу. «Массимо! Мальчишка! И этот в кабаке! Ух, юнец, не рановато ли?» Молодой человек сидел за маленьким столом один. Парень вжался в стул, наверное, чтобы его не увидели. Ну да, отец, знатный сапожник, узнает, мало не покажется. Дионизио обратил внимание, что юнец не отводит взгляда от какого-то посетителя. Линия, мысленно проведенная в ту сторону, уперлась в Антонио. «И чего мальчишка так всматривается в аптекаря? Прямо испепеляет взглядом».

Прошло четверть часа. Антонио поднялся из-за стола со словами, что пора идти, чтобы Лючия, его жена, не слишком бранилась. Подав несколько монет мальчишке-официанту, аптекарь напялил шляпу и направился к выходу. Лишь только дверь закрылась, поторопился к выходу и Массимо, расплатившись за трапезу. Дионизио стало очень любопытно, что затеял юнец, и он тоже покинул питейное заведение.