Шмиэл Сандлер - Призраки в Тель-Авиве. Одиночный мир

«Я всем вам рад, господа, – наставлял он своих подчиненных, – но раз уж занесла вас нелегкая в столь неурочный час (эту фразу он говорил неизменно вне зависимости от времени, в которое к нему являлись подчиненные) уж будьте так любезны, представить мне помимо протокола что-нибудь хоть отдаленно напоминающее выводы. Разумеется, господа, если вы способны таковые делать»

Кадишман, всю жизнь проработавший дежурным следователем, должен был возглавить вскоре оперативную группу по особо важным делам, и любой промах сегодня мог до самой пенсии оставить его рядовым инспектором полиции.

– Сержант Альтерман, – призвал он своего не в меру исполнительного, но не очень сообразительного помощника, – патрульную машину и наряд с легким стрелковым оружием в мое личное распоряжение!

Холо́нское кладбище давно было забито под завязку и председатель городского религиозного Совета не раз поднимал вопрос о том, чтобы исключить данный объект из разряда действующих захоронений. Проблема эта с каждым годом все более занимала холо́нцев, потому что умирать в Израиле становилось дорогим удовольствием. В Иерусалиме участок под могилу стоил немалые деньги, а претендовать на гостеприимство кладбищ Тель-Авива, нечего было и думать, по причине непомерной их загруженности. Председатель надеялся выбить землю под нужды вновь преставившихся за «Зеленой чертой» (линия, определяющая границы между Израилем и арабскими странами предложенная ООН 1948—1949 г.) и донимал своими требованиями мэра города. Мэр ставил вопрос в правительстве и оттуда была спущена резолюция, гласившая: «Проблемы погребального порядка находятся на стадии разрешения с палестинскими партнерами»

Партнеры в целом были за скорейшее погребение всех евреев Холо́на, но в частности возражали хоронить их на своей территории. А пока суд да дело в администрации города постановили потесниться и укладывать почивших плотнее друг к дружке.

«Вопреки стандартам, да не в обиде» – утешал председателя мэр города и посоветовал ему возводить многоярусные захоронения по образцу фамильных склепов в эпоху раннего Возрождения. Идея эта была с порога отвергнута религиозным Советом. Не потому, что евреев слегка поджаривали на кострах как раннего, так и позднего возрождения и у них остались об этом времени не слишком приятные воспоминания, а потому что предложение мэра противоречило канонам Гала́хи (совокупность законов в иудаизме), а значит, было неприемлемо для депутатов от религиозной фракции, которые непременно заблокировали бы его в законодательном органе.

Религиозное табу в Израиле было столь же незыблемо и непреложно, как и законы святейшей инквизиции.

Василий насмешливо оглядел инструктора. Ему не нравилось, когда люди необоснованно пытались подчеркнуть свою значимость.

– Я думаю, сэр, – сказал он, – вам не следует возникать понапрасну.

– Да я вас! – Гневно вскричал инструктор и вдруг осекся.

– Я требую нормального сервиса! – тихо сказал Вася с озорным блеском в глазах и на сей раз, был правильно понят.

– Вася, – с укором шепнул Цион, – это они пошли нам навстречу.

Но принципиальность де Хаимова возымела действие, инструктор сбавил тон:

– Поездка-то у вас трехчасовая, – сказал он примирительно, – что ж вы там увидите в столь поздний час?

– Прошвырнемся по ночному Лондону, – непринужденно заметил Вася, – в поисках эрогенных зон.

Инструктор не понял юмора.

– Никаких зон, господа, – решительно сказал он, – это вам не праздничная прогулка в национальном парке. Тут чуть не так глянул, живо дубинкой по забралу схлопочешь.

– Возможно, – согласился Василий, – но ведь и мы не вчера родились.

– А вот этого как раз нельзя, – в голосе инструктора зазвучал металл, – вступать с рыцарями в препирательства категорически воспрещается. Учтите, граждане, если вам переломают ребра по вашей вине, страховки вам не видать.

– Будь спок, очки, – сказал Василий, – подставлять нос всякой шушере я не намерен.

– Господа, – инструктор принял вид фокусника собирающегося показывать свой лучший трюк, – я прошу всех пройти в кабину.

– Мерси, – сказал Василий, и первый вошел в камеру. Последовавший за ним очкарик с учительскими интонациями в голосе стал важно наставлять путешественников, показывая им приборную доску:

– В управлении она проста, как букварь, – сказал он, – ставите коробку передач на двенадцатый век…