Дж. Арсент - Слишком молоды для убийств. А что выберешь ты?

– Открой рот! Живо!

Холодные длинные пальцы с острыми ногтями больно впились ей в подбородок, вынуждая подчиниться требованию. Резко отпустив почти также, как и схватила, блондинка кисло ухмыльнулась. Кажется, это был первый раз, когда она вообще демонстрировала собственную человеческую мимику.

– Если ты серьезно считаешь, что этот детский сад что-то изменит, то ты очень ошибаешься, – последнее слово женщина специально выделила голосом.

– Прошу Вас, перестаньте меня мучить, – ее глаза внезапно вновь обрели способность плакать, и Чарли не выдержала, – Умоляю, отпустите меня! Зачем вам нужна такая как я?! У меня нет здоровых органов!

– Что?

– Да! Клянусь! У меня даже нет семьи, я давно живу на улице, а на той вечеринке я вообще случайно оказалась…

Повисла тишина.

– Ты закончила?

– Пожалуйста, – она не успела договорить. Бесцеремонно залепив ей рот лентой, блондинка наклонилась к ней вплотную. Ее ледяные глаза выражали презрение.

– Веди себя хорошо, поняла? Если мне еще раз доложат о твоих фокусах – тебе действительно придется откусить свой язык. Иначе я сама отрежу его.

Когда она ушла, Чарли смогла дать волю слезам и вою, который жег внутри. Даже в самых худших кошмарах, ставших частыми гостями после смерти матери, она не видела ничего подобного. Сразу страшно разболелась голова. Продолжая биться в немой истерике, Чарли каким-то чудом выдернула капельницу. Это произошло настолько неожиданно для нее, что она резко замолчала. Немного успокоившись, она стала ждать, что кто-то из надзорного персонала снова придет и все исправит, но никого не было. Время вновь потянулось со скоростью улитки, и полностью обессиленная, Чарли закрыла болевшие глаза.

Ее моментально выкинуло из начавшегося сна. Этот голос она всегда узнавала с первых звуков.

– Посмотри на себя. Жалкая.

Не может быть. Она скосила глаза, не веря тому, что слышит.

– Соплячка… ничтожество.

Перед ней стоял отец. Обезумев от ужаса и натурально ощущая, как на голове зашевелились волосы, Чарли громко замычала. Отец сделал пару шагов по комнате, будто бы измеряя пространство. Затем медленно повернулся к ней.

– Ах ты страдалица… ну давай. Заплачь! – он сделал ей козу пальцами, насмешливо пошевелив ими прямо перед ее носом.

Это было уже слишком. Она стала еще сильнее давиться криком, одновременно почувствовав, как в груди застрял хриплый кашель. Отец скривился и вышел из комнаты, издевательски помахав ей на прощание. На этот раз ей не получилось взять себя в руки, и она продолжила плакать, пока не пришел очередной белый халат. Он сразу заметил выдернутую иглу и поспешил поставить ее на место. А перед этим вытащил из кармана другой шприц.

– Это успокоительное, – выгнав воздух легким нажатием, он сделал Чарли укол. Вязкое чувство усталости и сна накрыло ее точно горячее влажное одеяло. Такое, конечно, нельзя было назвать облегчением, но это вполне сходило за милосердие.

Все поправив и сделав записи, мужчина внезапно остановился. Ей даже послышалось подобие сочувствия, когда он вдруг заговорил с ней.

– Делай все, что они скажут. Если ты не перестанешь, тебя действительно убьют.

– Поднимайся!

– Я не могу…

В ответ на это ей сразу же приставили оружие к затылку. Все еще продолжая терять дар речи каждый раз, когда подобное происходило, девушка с усилием поднялась с кресла-каталки. И тут же упала, не сумев устоять на ослабших ногах. Замерев на четвереньках, она повернулась. Тяжелый кожаный сапог врезался ей прямо в живот, откинув худое тело на добрые полметра.

– Я сказал: ПОДНИМАЙСЯ!

Щелчок взведенного курка. Качаясь, она с трудом занимает вертикальное положение и смотрит на своего противника исподлобья. Тот похож на гориллу – его огромные волосатые ручищи сжимают автомат, который выглядит игрушечным.

– Чтоб ты сдох, солдафон проклятый.

Этот шепот разносится по пустому ангару эхом. Лицо громилы становится багровым.

– Ну-ка, повтори! – рычит он.

– Я сказала…

Для таких габаритов он оказывается весьма быстрым. В секунды преодолев разделявшее их расстояние, снова ударяет ее в живот, но на этот раз бьет прикладом.

– Опять осмелела?! – он поднимает опущенную голову Чарли за волосы, – Если бы не приказ, я бы давно сломал тебе все ребра.

– Ты уже…

– Тебе конец, тварь.

– …только обещаешь всегда.

Ее с силой толкают лицом вниз, и она едва не ломает нос. Прекрасно осознавая, что всего лишь один точный удар сможет закончить все страдания разом, Чарли намеренно переворачивается набок и смотрит на его здоровенную подошву. Над ней издеваются почти каждый день, и именно этот ублюдок устраивает ей персональные экзекуции. Те редкие вспышки былого страха, которые парализовывали раньше, возникают все реже, а перспектива умереть превращается в надежду.