Колин Маккалоу - Слишком много убийств

Апрель 1967 г.

3 апреля 1967 г.

М-ру Пью

Парацельс-колледж Университет Чабба

Холломен, Коннектикут

Уважаемый мистер Пью!

Признаю свое поражение. Сто тысяч долларов находятся в вашей комнате, как вы требовали в письме от 29 марта. Я позаботился о том, чтобы мое присутствие в колледже не показалось подозрительным. Прошу вас не требовать от меня больше. Мои карманы пусты. Искренне ваш,

Говорун .

Дрожащими руками Эван Пью достал из своей почтовой ячейки простой белый конверт с именем и адресом, отпечатанными, как и само письмо, на машинке. Темный квадрат ячейки пустовал с самого утра, всякий раз, когда Эван проходил по вестибюлю между завтраком и обедом. И вот, наконец, в половине третьего ответ появился!

По пустому коридору Эван направился к винтовой лестнице. Парацельс-колледж, новое здание, спроектированное выпускником университета, ныне всемирно известным архитектором, поражал безупречностью изогнутых линий. Впрочем, суровый, аскетический стиль его создателя сказался и здесь: белые мраморные полы и стены, крошечные застекленные сады камней, белый свет, льющийся из матовых светильников, минимум декора. На верхнем этаже, где находилось общежитие Эвана, белый мрамор уступал место серой краске стен и серому резиновому покрытию пола — очень практично, при этом просторно и светло. Это же относилось и к комнатам, за что обитатели Парацельс-колледжа обожали своего архитектора. В свое время ему пришлось ютиться в крохотной келье общежития, построенного еще в 1788 году, и потому в новом здании жилого пространства и ванных комнат было вдоволь.

Эван прошмыгнул по пустому коридору второго этажа, скользнул в комнату и окинул ее быстрым взглядом — что, если его сосед, Том Уилкинсон, не ушел на занятия вместе с другими второкурсниками, населявшими это крыло общежития подготовительного факультета медицинского колледжа? Студенты-медики — люди серьезные, но даже они нет-нет, да и прогуливают. Однако в комнате никого. Все в порядке.

Как ни странно, комната не была захламлена. Оба парня имели автомобили, поэтому велосипедов в комнате не наблюдалось. Пол не загромождали кучи коробок, которые так любят накапливать студенты. Два письменных стола перед окнами разделял высокий, до потолка, книжный шкаф. По обе стороны от входной двери стояли две большие односпальные кровати. В боковых стенах справа и слева тоже по двери. Уилкинсон, жизнерадостный юноша, украсил свои стены плакатами с сексуальными кинозвездами. Стены на стороне Эвана Пью оставались голыми, за исключением пробковой доски с приколотыми напоминаниями и несколькими фотографиями.

Эван направился к своему столу, открыл по очереди выдвижные ящики и просмотрел их содержимое, раздумывая, какого размера должен быть сверток. «Зависит от достоинства банкнот», — заключил он, закрывая последний ящик, в котором, как и в предыдущих, не нашлось ни единой банкноты и никакого, даже маленького свертка. Эван окинул взглядом свою постель — клубок простыней и одеял, подошел к ней и с ожесточением перерыл сверху донизу. Ничего. Ни на кровати, ни под кроватью.

Затем с тем же результатом проверил книжные полки и застыл на месте, удивляясь, почему он такой болван. Откуда его жертве знать, какая половина комнаты принадлежит Эвану? Или что она вообще поделена?

Том не отличался аккуратностью, однако самый тщательный обыск не помог найти сверток.

Остались шкафы. На этот раз Эван начал со шкафа Тома и, не добившись успеха, перешел к собственному. В этих больших, во весь рост, шкафах гений архитектора сказался особенно ясно, ибо он принадлежал к тому роду людей, которые не забывают своего прошлого и знают, как много хлама способны накопить студенты (и студентки!) за год проживания в комнате. Встроенные шкафы, почти в метр глубиной, занимали целую стену. С краю были выдвижные ящики, затем шли открытые полки и, наконец, добрая половина шкафа оставалась свободной. Только освещение подкачало — декан боялся пожара. Лампочки на двадцать пять ватт, не больше! Дверцы на пружинах, открытыми оставить нельзя — еще одна причуда декана, который ненавидел беспорядок и полагал, что открытые дверцы создают опасность для жизни.

Эван щелкнул выключателем и ступил в шкаф. Дверца захлопнулась, но в этом не было ничего необычного. Эван сразу увидел сверток: на веревке, под потолком. Юноша нетерпеливо бросился к добыче, не удивившись, что жертва вздумала запрятать ее в глубину шкафа, причем туда, где не было ни выдвижных ящиков, ни полок. Эван не взглянул на потолок, он смотрел лишь на сверток. Сквозь прозрачную упаковочную пленку даже в тусклом свете слабой лампочки были ясно видны банкноты — стодолларовые, новые, необтрепанные, плотно уложенные одна к одной в толстый брикет.