Артём Поляков - Город на краю света

– Я дома. – кротко промолвил я, наблюдая за сим движением.

– Угу. Обед в холодильнике. – равнодушно ответила Дженни, после чего в последний раз сделала круг кухня-комната и закрылась у себя. Вот и поговорили, как говорится.

Родители, как обычно, всё ещё были на работе. Их можно понять, ведь в наше время, не тратя по восемь часов каждый день на профессиональную деятельность, крайне трудно прокормить не только семью, но и себя. Но за что их невозможно простить, так это за постоянное хладнокровное равнодушие ко мне, которому они научили и Дженни.

Придя домой, они ничего не спросят меня, даже не попытаются узнать про моё настроение и дела. Придут и будут вести себя, будто всё, что, так или иначе, связано со мной, их абсолютно не касается.

Слабые духом очень скоро в такой обстановке спрыгнут в пучину безумия за неимением альтернатив. А я, как можно заметить, держусь уже восемнадцать с хвостиком лет. Хотя, наверное, здесь не обошлось без преувеличения, ведь у меня есть парочка воспоминаний, в которых мы живём вместе . Лет… восемь… девять или десять в таком случае меня окружает серое немое кино. И полная свобода наравне с безнаказанностью.

Каждый раз, заходя к себе в комнату, стены которой украшает множество плакатов рок- и метал-групп, я задаю себе один и тот же вопрос, помогающий немного освежить в голове свои принципы и жизненные ориентиры: “Может, они считают меня виновным?”.

– Кайли! – невольно вырвалось у меня, когда кошечка буквально выпрыгнула из моего рюкзака, когда я полностью открыл его.

Она гордо уселась перед очень старой семейной фотографией, будто не хотела дать мне взглянуть на неё. Ну, раз уж пошла такая тусовка, то я, пожалуй, не буду проявлять никакого возражения и просто лягу на свой диван, чтобы дать телу немного отдохнуть, а разуму покоя…

Кайли спрыгнула с моего стола и буквально через пару мгновений заняла местечко рядом со мной, свернувшись в клубочек. Моя рука сама собой потянулась к ней, а после того я, сам того не заметив, начал ласково поглаживать её мягонькую головку. Её реакцией на нежности с моей стороны стало милое и тёплое мурлыканье, под которое в голову невольно лезли такие же тёплые, но мрачные мысли.

Горе… мои бесконечные философские думы – сплошное горе… сплошные муки, похожие на протяжный, истошный вой, от которого невольно глаза заливаются стеклянными, относительно полыми в плане чувств и немыми слезами.

– Наверное, я себя слишком сильно закручиваю, задаваясь вопросами, не имеющими никакого ответа, даже хоть немного приближённого. Проще забыть, выкинуть из головы среди лабиринтов, отпустив нить Ариадны. Но не будет ли это… жестоким по отношению… в первую очередь, к самому себе? – протянул я, остановив взгляд на потрескавшимся сером потолке.

Старый диван с разводами, отклеивающиеся обои, деревянный рабочий стол с поломанными ящиками, шатающаяся полка с книгами и учебниками, хлипкая и разваливающаяся колонка, купленная на вокзале – утопия. Неизменность. Уныние. Мир разрывается, обнажая дорогу к безумию. И я – Клайд Штейн – смотрю на неё полупустыми и наполовину закрытыми глазами, вглядываюсь прямо в очи сводящему с ума монстру, что нервно пытается дотянуться до моего существа.

Но я здесь и злодей, которого страшится реальность, и герой, которого ждут многие, готовые прыгнуть в темноту для одного лишь вдоха полной грудью. Прекрасная, но проклятая душа, готовая сражаться с демонами… тварями… людьми…

Но ему так хочется простого счастья

В мире лишённого волшебства

В мире, где лишь одна – только она

Наполняет мысли… составляет память

Правда, мы всего лишь друзья среди этой глуши, что буквально равнозначно простым знакомым: встречаемся раз-два за день и постоянно заняты другими, более “важными” особами, чтобы просто подойти и поговорить о чём-то отстранённом. Для меня эти разговоры на темы мироздания, правильности и справедливости, многими не любимыми, – это все мои воспоминания, самые тёплые и дорогие. А обсуждения новейших слухов и беседы по поводу школы и экзаменов просто не запоминаются, ибо в них нет никакого смысла. Нет искры и душевности. Они лишь существуют… витают где-то в воздухе, не влияя на окружение.

Если бы только мы могли спрятаться от всего мира на часок-другой и просто поговорить о действительно важных вещах! Раскрыть друг другу если не душу, то хотя бы внутренние переживания, хотя бы намекнуть на их существование и типаж! Я бы… всё отдал… за такой момент… за такое прекрасное воспоминание. Правда… будут ли его ценить другие люди… дадут ли они ему должную ценность? Найдётся ли тот…