Татьяна Ставицкая - Невозможный

И вот уже у порога нетерпеливо постукивают каблучки: это «Сивка-бурка» Каурова с развевающейся, пряно пахнущей вороной гривой принесла тебе утешение и утоление печалей. А с ней и мачо – веселый доктор Сева, нагруженный увесистыми пакетами с продуктами. Забросив провизию в кухню, он распрягает кобылицу, вдыхая пьянящий аромат и блаженно жмурясь.

– Приступай! – велит ему подруга.

И они изучают тебя, и диву даются, как можно так безбожно себя не любить и позволить проделать с собой такое немыслимое и безобразное.

– Эк тебя распупырило! – качает головой доктор, с интересом разглядывая твое отекшее лицо.

– Может, лед приложить надо? Смотри, как у нее нос распух. И синяк на лбу, – ведет счет потерям подруга.

– Поздняк метаться, хуаниты, – констатирует Сева, – лед надо было прикладывать вчера.

– Какая-то черная полоса настала в жизни, – объясняешь ты, жалея, что никак нельзя стереть ее ластиком.

– Бэлка, а не надо переть поперек! Дождись белую полосу, вскочи в нее и иди вдоль, – пытается вразумить тебя подруга, а тебе остается только гадать, как можно претворить этот художественный образ в реальную жизнь. Но друзья здесь. И это – главное. Сейчас они образуют вокруг тебя поле позитива, разгонят мрак и общую угрюмость бытия, и жизнь волшебным образом наладится.

Доктор произвел незамысловатый осмотр и, сказав, что сотрясения мозга нет, очевидно, ввиду отсутствия предмета, как такового, ушел смотреть футбол.

Выслушав твою печальную историю, подруга предалась любимому занятию – наставлениям на путь истинный.

– Бэлка, привыкай быть пешеходом. У пешеходов совсем другие правила безопасности, чем у автомобилистов. Короткая дорога не всегда самая правильная. И в прямом, и в переносном смысле. Маршрут надо рассчитывать, исходя из возможных угроз с целью исключения оных. Это, кстати, касается не только пеших передвижений, но и жизни вообще.

– А что не так с моей жизнью? – забеспокоилась ты.

– Да практически всё. Ты посмотри на себя. Ты же девушка-приз! И что ты с собой делаешь? Подумай, какой странный и вредный образ жизни ты ведешь! Сидишь целыми днями дома, похудела, побледнела, выпала из активной жизни. Скоро мхом порастешь. Я по тебе тогда север определять буду. У тебя даже волосы пожухли – не блестят.

Волосы были твоей гордостью: пышные кудри цвета медной проволоки. К таким бы еще зеленые яркие глаза… Но глаза были голубыми, и это обстоятельство тебя сильно огорчало. Это было, на твой вкус, банально. Дома ты скручивала волосы дулькой на макушке и вместо шпилек втыкала в нее крест-накрест два остро заточенных карандаша.

– На активную жизнь денег нет, – пожаловалась ты. – Свобода, как выяснилось, – дорогое удовольствие.

– Работать не пробовала?

– А я что делаю?! Просто моя работа не требует непременного хождения в офис. И не встану я ни за что в такую рань. И ты же знаешь: я не вписываюсь в офисный социум. Зато у меня много виртуальных коллег. Они очень милые.

– И что они тебе пишут?

– Что все заказчики – придурки.

Подруга свела оба глаза к переносице и вздохнула.

– Понятно… Бэлка, ответь себе: чего ты хочешь на самом деле?

– Слиться с монитором и забить на всю эту странную жизнь.

– У тебя неправильные психологические установки! – огласила вердикт подруга.

– Лучше придумай что-нибудь выдающееся для легкого и безболезненного устранения материальных затруднений. А-то пока карточки банковские восстановят, то, се… Телефон еще покупать надо…

Каурова полезла в сумку и достала свой старый телефон и новую сим-карту. Ты не знала, чем заслужила такую подругу, и расчувствовалась, и зашмыгала своим распухшим носом.

– Может, мне шубу продать? – вслух размышляла ты. Пока не настали холода, тебе было совсем не жаль расстаться с шубой.

– Тебе разово деньги нужны? Тогда сойдет и шуба.

– Нет, деньги, как выяснилось, нужны мне систематически.

– Ну, что тебе сказать по поводу систематических материальных затруднений? Надо проанализировать активы, – размышляла она. – Главный актив – квартира.

– Ты с ума сошла! – испугалась ты. – Квартиру я не продам, даже если буду с голоду помирать!

Квартира, доставшаяся тебе в результате внутрисемейного обмена с бабушкой по случаю твоего замужества, была неприкосновенным островком личной свободы. Ты любила свою квартиру, ограждавшую тебя от враждебной среды, свою уютную нору, в которой жила в ладу с собой, ни перед кем не отчитываясь, ни под кого не подстраиваясь. И если бы еще удалось передвинуть и развернуть шкаф в спальне, то степень комфорта твоей обители можно было бы смело оценить пятью звездами.