Марита Мовина-Майорова - Голова Медузы Горгоны

Это открытие тоже не испугало её, видимо потому, что несмотря на собственное зависание над океаном, она не падала.

«Ладно, пусть он несётся подо мной», – спокойно решила она и в этот момент обнаружила себя стоящей в тени чугунной перголы, настолько увитой диким виноградом, что сквозь него не пробивался ни один лучик заходящего солнца. Было достаточно жарко, несмотря на тень от листвы, и явно клонившийся к концу летний день. Чугунные прутья перголы были выполнены в виде больших лир, соединявшихся вверху своими завитками, и это придавало всей конструкции дополнительную ажурность и лёгкую прозрачность. Внутри неё прямоугольными каменными плитами была вымощена дорожка, уходившая далеко вперёд и заканчивавшаяся мягким поворотом.

Катя стояла под этим невысоким зелёным сводом, среди игры света и тени, окруженная несущим ещё в себе жар знойного дня пряным воздухом, и завороженно вглядывалась вперёд. Ни испуга, ни удивления она не испытывала, но далёкий поворот почему-то манил её, приглашая, как живой. Он как будто внушал ей: «Пройди дальше, и ты увидишь то… что за поворотом».

И она не устояла перед его приглашением и осторожно двинулась вперёд. В этот момент она обнаружила на ногах открытые сандалии и вместо своего простенького летнего платьица – развевающиеся при движении лёгкие полупрозрачные одежды бледного зеленоватого цвета. Вот это несколько озадачило её… а вскинув руку, она удивилась ещё больше – кожа на руке была смуглой с золотистым отливом.

«Какой красивый загар. Когда это я успела?» – удивилась Катя, но не успела ещё ответить себе, как сделав очередной шажок, прошла поворот. И тут же, чуть поодаль от её укрытия, глазам предстал каменный грот с двумя невысокими колоннами из ракушечника.

Вокруг грота расстилался дивный сад, наполненный плодовыми деревьями, аккуратно подстриженными кустарниками и небольшими прудами, обрамлением которых служили мраморные скульптуры гармонично развитых тел, выполненные умелыми скульпторами с анатомической точностью. Рядом с прудами располагались каменные горки, покрытые сочными яркими растениями, которых Катя никогда не видела. Она вдруг почувствовала себя героиней сказки, которую судьба забросила в прекрасное эльфийское селение. Самые разные чувства смешались и поочередно начали сменять друг друга: блаженство, сумасшедший восторг и огромное желание оставаться в этом волшебном месте как можно дольше.

Однако несмотря на восторг и смешение собственных чувств от необыкновенного сада, внимание её тут же вернулось к гроту. И не столько грот привлёк её внимание, как то, что происходило внутри него.

В глубине грота на каменной скамье, вырубленной прямо в его стене, сидели двое: золотоволосый стройный юноша в синих одеждах с венком из синих же ирисов на голове и внешне совсем юная, очень изящная девушка в бледно-розовых одеждах с вплетёнными в пышные светло-каштановые волосы бледно-голубыми ирисами. Они о чём-то тихо разговаривали, но даже издали Катя смогла понять, что разговор их был не из самых весёлых. Произнеся что-то, девушка наклонила голову, и один из ирисов в её волосах упал на каменный пол грота. Ни юноша, ни сама юная красавица этого не заметили. Но влюблённые, а они были влюблёнными, Катя сразу это поняла, были не одни в сказочном саду в этот час: за колонной Катя заметила ещё одно действующее лицо. Это была статная белокожая женщина с высокой грудью и гибкой талией, в пурпурных одеждах, стянутых на талии золотистым кручёным шнурком и с золотой диадемой, сверкнувшей в лучах заходящего солнца в её необычного цвета золотистых, с платиновым отливом, струившихся ниже пояса прямых волосах. Женщина притаилась за колонной и, было очевидно, прислушивалась к голосам влюблённых, доносившихся из грота.

Сердце Кати забилось учащённо: она догадалась, что эта великолепная женщина – не друг влюблённым. Катя стояла, едва справляясь с желанием выйти из своего укрытия и открыть влюблённым правду… но не смела. Почему? Может, вечерний аромат сказочных цветов в сказочном саду закружил ей голову?.. Она прикрыла глаза, наслаждаясь благоуханием… а когда открыла их, увидела всё так же бегущие за окном электрички крас о ты Карельского перешейка.

Катя тряхнула головой.

«И что это было? И как это называется?»

Она не могла ответить себе, ни что это было, ни как это называется, – то, что она то ли видела, то ли прожила во сне. Для пущей убедительности, что это был всё-таки сон, она подняла руки и убедилась в этом, не обнаружив на них признаков какого-либо мало-мальски золотистого загара.