Ирен Беннани - If you get me – 12.07.20. Если ты достанешься мне

– Открой, это я…

Открывая дверь, поправляет светлые пряди волос.

Входя, он передаёт Людмиле пакет с шампанским и фруктами, она оглядывает его: Он в пёстрой рубашке, застегнутой на все пуговки, на нём брюки, а не летние шорты, более уместные для прогулки с купанием.

– Ну, ты и оделся в такую жару. В голове не укладывается: К чему такой маскарад?

В глубине коридора, из дверей соседней комнаты выглядывает Людмилина дочь, следом за ней, её парень.

– Дядя Савелий, вы снова, на отдыхе?

Савва протянул руку для приветствия парню Джейн, задерживает её на пару секунд.

– Савва, очень приятно…

Савелий улыбается, фокусирует взгляд на Людиной дочери с изящной тонюсенькой фигуркой как у статуэтки, а затем он смеётся, – Ах…, ха, ха…, ты стала…, такой красивой.

Тем временем, следуя в комнату, Людмила замечает ему:

– Да, не упускаешь возможности расположить с первого взгляда. Что сказать, практики у тебя

не отнять. Ты мастер, производить впечатление…

Савва следует за ней из прихожей, затем сидя в комнате на диване, он ждёт; пока Людмила уложит в пакет бокалы к шампанскому, собираясь эту провизию захватить с собой к морю.

Вот они идут рядом с ним. С каждым шагом, спускаясь всё ниже, по череде длинных ступеней, ведущих к заветному берегу пляжа. В ночи слышнее шум волн, в тоже время, чувства разом нахлынули, но она старательно сдерживает порыв…, чтобы не схватить его за руку.

– Как долго, бесконечными днями в Москве, я тосковала по любимому Чёрному морю… Порой, мне хотелось всё бросить и вернуться обратно…

На небе появляются первые звёзды, сияет «полярная». Людмила приподнимает голову, взгляд обращён к небу, смотрит и продолжает:

– Сидеть у самой воды и ночами слушать прибой, под этим необъятным чёрным шатром…, – любуется тёмною далью в редких огнях. – Как божественна ночь, ты не находишь?

– Да, юг и море, с женщиной, что сродни разве, что со звездой, – говоря, он словно обволакивает слова бархатом голоса.

Она ему замечает, – Странно, и почему это ты отстранился?

Людмила смотрит, на дистанцию между ними, – Не понимаю несоответствия слов и поступков.

Так, что мы, как пионеры? теперь будем держаться за руку,

– Извини, пока я поднялся, немного вспотел…, нужно обсохнуть.

– Ну и, правда, на тебе рубашка «облипла»! Вижу, да…, здорово же, ты располнел, что это…, неужели живот?

– Заметно? – опомнившись…, отмахивается:

– Да, ладно тебе, лишь бы, критиковать…

Людмила цитирует фразы детских стихов, Корнея Чуковского:

…Ну и брюхо, Что за брюхо – замечательное! …Не стерпел такой обиды Бегемот, убежал за пирамиды…, заметив, смущение Саввы, безудержней хохоча, декламирует, – И ревёт, Барм алея, Барм алея Громким голосом. Зовёт…»

Но подозревает, что не Барм алей, а где – то притаилась дочь Саввы, Марица. Интуиция сигналит…, какой-то подвох, ничего не хочется говорить, нужно ли, портить вечер, этими выяснениями?» Слышится всплеск волн, они идут рядом, вот и бетонная набережная освещение прямо слепит. Прикрывая глаза, смотрит вдаль, вглядываясь ниже, в сторону темной широкой полосы гальки, следуя к воде, спускаются по ступенькам. С набережной идут по каменистому берегу, но кое-где и песочек. Босой, несёт босоножки и, подходя к самой кромке воды, останавливается, глядя в темноту горизонта, обращается к догоняющему с пакетами Савве:

– Да, вид дали, так меня и манит.

Раздевается, оставшись в пятнистом леопардовом мини наряде. Завязывает бретельки купальника, ступая на ощупь, входит в воду по пояс, стоит с минуту, медленно погружается в море, плывёт. А там так и сидит, не снимая брюк и рубашки Савва, она уплывает, полуобернулась, глядя как там, на берегу мельчает в одиночестве силуэт.

Наплававшись вдоволь, Людмила выходит:

– Ощущаю прилив сил, такой подъём настроения, лёгкость, – немного отряхнув капли, – а волны, игривые, наслаждение!

Он, как завороженный смотрит на блестящие капли воды, сползающие блестящими ящерками с мокрых прядей к бюстгальтеру и ниже, заигрывая с воображением, отражением света и снова погружая в водоворот эротических представлений фантазии: Лунный загар разливался по очертанию женской фигуры, придавая блеск коже…, переливаясь по её телу, притягивая его взгляд и дразня…

– Я слепну!

Людмила стоит в раздумье, пока не переодевая купальника: «Савва ты всегда и был слеп, не видя ничего кроме себя, самовлюблённый, стареющий ловелас, вероятно, мнишь себя каким – то, плейбоем».