Диана Крымская - Паутина

Аня послушно закивала.

– Вы здесь ложитесь. – Ольга указала Ане на свою кровать. – Я ухожу. У меня работа. Много работы ночью. Утром приду. Давайте платье расстегну, помогу вам. Вот. Теперь ложитесь и спите.

Она ушла. Аня осталась одна. Она подошла к закрытой двери в будуар, приоткрыла ее и посмотрела в щелку. Раднецкий лежал на спине, прямо на полу, на расстеленном куске овчины, накрытый одеялом. Несколько минут Аня глядела на него, мелко дрожа. Он был совершенно беззащитен сейчас, когда так крепко спал. Она могла бы довершить начатое и отомстить за Андрея…

Но сил у нее не было, да и желания тоже. Как холодно! Она закрыла дверь в будуар, разделась, подошла к кровати, откинула покрывало и юркнула под одеяло. Какое-то время лежала, ворочаясь с боку на бок, пытаясь согреться и стуча зубами; затем все же провалилась в сон…

«Мой любимый Андрей! Сейчас у нас в Шмахтинке начало июня. Белая ночь, очень теплая. Даже жаркая. Я сижу у окна в своей спальне, смотрю на небо и вдыхаю благоухание сирени. Как она пахнет ночами! Ты помнишь, любимый: именно под сиренью, в такую вот белую ночь, ты в первый раз поцеловал меня. Мне было четырнадцать, тебе семнадцать. Но я уже тогда знала, что буду твоей, только твоей! Я тогда уже любила тебя без памяти…

Андрей, очень душно. Я распахнула окно настежь, а дышать все равно трудно. Я зажгу свечу и выйду в сад. Ты ждешь меня там, я знаю. Под нашей, под той сиренью… Я приду к тебе.

Ночная роса приятно холодит ноги… А ветра нет, сад не колышет ни листочком. Я иду по траве, неслышно ступая босыми ногами.

Все равно душно. Снять все. Сбросить с себя. Я буду Евой. А ты – Адамом. А наш сад – Эдемом… Вот она впереди, наша сирень. Я вижу тебя под нею, мой возлюбленный. Ты лежишь и спишь. Как ты прекрасен! Я разбужу тебя поцелуем, легким, как прикосновение крылышка ночного мотылька…

Проснись, мой любимый! Я пришла к тебе. Я хочу быть с тобою! Это я – твоя Аnnette!»

Раднецкий открыл глаза. Вернее – открыл в очередном сне. В эту ночь они снились ему один за другим, необычно яркие, фантасмагорические. Но этот был самым ярким и самым причудливым: над ним склонилась Анна Березина, совершенно обнаженная, со свечой в руке.

– Проснись! – звала она; глаза ее сияли, как звезды. – Проснись, любимый! Это я! Я пришла к тебе! Я твоя!

Чувство, которое заставило его протянуть ей навстречу руки и привлечь к себе, – чувство, овладевшее им в тот миг, было несравненно глубже и сильнее всего испытанного прежде; ни одну женщину, включая Ирэн, он не желал так страстно, так отчаянно.

Какая-то часть сознания Сергея, совсем крохотная, сомневалась и колебалась, говоря: «А вдруг это не сон?» Но Аня была совсем не похожа на ту девушку, которую он знал; она хотела его не меньше, чем он, ее руки и губы делали с ним то, что не позволила бы себе никогда ТА Аня Березина; ЭТА не знала стыда и была так прекрасна, так проста и так естественна в желании разделить с ним блаженство! О, нет, это не могло быть явью; совершенно не могло! А, значит, прочь сомнения и колебания!

Ее хрупкое тоненькое тело было совершенно; она шептала ему, чтобы он целовал ее, и нетерпеливо подставляла ему губы, плечи, маленькие тугие груди… Ее руки жадно сдирали с него одежду, стремясь дотронуться до его обнаженной кожи, и он застонал, когда они бесцеремонно стянули с него рейтузы и обхватили его уже напрягшееся естество, будто ребенок – долгожданную игрушку.

…Он вновь услышал тот призыв крохотной части сознания, когда начал овладевать Анной и почувствовал, как узко и тесно там, куда он стремился; призыв стал громче, слившись с вскриком, который девушка издала, когда он погрузился глубже… И замолк, когда, сделав несколько толчков, Сергей почувствовал, что она отвечает ему, что она целует его, что шепчет ему слова любви, что обнимает его и руками, и ногами, – и подается навстречу ему, исступленно, самозабвенно…

«Мой любимый, мой несравненный, мой долгожданный Андрей! Наконец-то я узнала всю силу твоей любви! Никогда, никогда не была я так счастлива! Да, я испытала боль, но это было всего мгновение; а затем… О, затем ты сделал так, что я забыла обо всем, и хотела лишь одного: чтоб это никогда не кончилось! Ибо это было так прекрасно, так сказочно! Вот оно, единение тел и душ! Вот брак, который мы заключили с тобою, мой возлюбленный, наперекор всем законам, наперекор самой смерти! Ты был моим, а я – твоей, и более ничто в целом мире не сможет разлучить нас!»

15

– Сергей! Сергей! Проснись! Hol’s der Teufel*! Проснись уже!..