Артур Грабовски - Улыбочку, капитан Бойко!

– Я не малолетний!

– Ведешь себя как малолетний, так что им и зовешься. Не манди, Юр, ну не до тебя сейчас, правда. Посиди, я приду потом, ок?

– С этим? – Юрец опасливо покосился на Валеру, который пока что лежал тихо и даже не храпел.

– С этим, – кивнул Бойко. – Уважаемый член общества, никогда не оказывает сопротивление и всегда вежлив.

– А если он меня грохнет или изнасилует?!

– Я по камерам увижу – уймись!

Вадим поднялся, еще раз окинул Юрку мрачным взглядом и пошел к себе. Уже на повороте обернулся:

– Чуть позже кофе занесу. Тебе с молоком или без?

– Ванильный раф на безлактозном!

– Ну разумеется.

Уже садясь за стол и со вздохом потирая ушибленную голову, Вадим вдруг сообразил, что даже не отругал Юрку за нападение. А ведь это было и больно, и со всех сторон неприемлемо.

***

Освободиться удалось только к восьми вечера. Когда Вадим пришел вызволять Юру из «тюрьмы», то застал идиллическую картину: бомж Валера и Киселев увлеченно спорили о судьбе России и внешней политике. Оба оказались на редкость подкованными в этом непростом вопросе и отстаивали свою точку зрению с горящими глазами и криками до хрипоты, используя аргументы, факты и отборный мат.

– На выход! – Бойко щелкнул замком.

– Уже, начальник? – искренне удивился Валера.

– Не ты. Юрка, поехали домой, я освободился.

– Так ты это… приблатненный у ментов, что ли?!

Такого предательства от своего нового друга Валера не ожидал и, похоже, был готов лезть в драку, но Юрка прошмыгнул на свободу быстрее.

– Чего так долго? – тут же наехал он на Бойко. – Я тут чуть не сдох от голода и, кажется, подцепил блох и вшей!

– Значит обреем и керосином обработаем, – кивнул Бойко, закрывая камеру, – мне вши в кровати не нужны!

– Да ты пидор! – взревел Валера. – Что творится! Мусора – пидорасы!

– Это что – новость? – Бойко хмыкнул. – Еще в прошлом веке на каждом заборе писали!

– А я не пидор, – встрял и здесь Юрка, – я сапиосексуал!

– Чего?

– Меня возбуждает мозг! – гордо сообщил Киселев. – Гендер вторичен, главное – внутреннее наполнение.

– Будешь так себя вести, как сегодня, я тебя наполню так, что мало не покажется, – пригрозил Бойко. – И в рот, и в жопу!

Юрец закатил глаза:

– Очень страшно, уже описался. Ты меня не возбуждаешь! – громко объявил он, как только они оказались среди коллег Вадима. – Потому что ты тупой.

– Слышь, базар фильтруй! – Бойко дернул его за локоть.

– Только тупица не смотрит по сторонам, когда входит в комнату, – Юрка пожал плечами, огляделся на застывших вокруг полицейских, – вы меня тоже не возбуждаете, так что нечего пялиться! Вы тоже тупые – посадили меня в камеру, а шнурки в кроссовках оставили! А что, если бы я на них повесился?!

– Все бы отметили это как дар небес! – фыркнул Бойко. – Пошли уже!

***

Дома Вадим первым делом отправил Юрку в душ. Как-никак, а соседство с бомжом, даже знакомым, было чревато и болезнями, и теми же вшами.

Вторым – почистил картошку и закинул ее вариться. Третьим – набрал маму. Еще днем, катаясь по городу, он понял, что в отношение нее, а главное – тети Марины нечестно скрывать, что ему известно местонахождение Киселева. Юра был их единственным сыном, и его родители наверняка не находили себе места, переживая и придумывая разные ужасы про его судьбу. Во всяком случае, его мама наверняка сходила бы с ума. И, пока Юрец терроризировал полицейских, где-то в Москве несчастная женщина, возможно, молится или плачет. Не дело было оставлять ее в таком состоянии еще лишний день или даже час.

– Мам, Юрка у меня, – сообщил он вместо приветствия. – Он здоров, жив, веселый даже будто. Передай тете Марине, что он, наверное, пока побудет здесь. Я попробую разобраться, что там за секта, куда он угодил, если таковая есть. Но, может, не сразу получится. У меня работы полно.

– Ох, Вадичка, а ведь я так и знала! Он ведь всегда к тебе тянулся, спрашивал про тебя через Маришку, как ты, где ты, какое звание получил, – затараторила обрадованная мама, – Юрка всегда на тебя походить хотел еще в детстве, как хвостик ходил за тобой! Вот и сейчас к старшему товарищу прибежал за помощью! Как хорошо-то! Маришка будет рада очень!

Все это было несколько неожиданно. Вадим в упор не помнил, чтобы Юрец за ним ходил в детстве, скорее уж это сам Вадим постоянно на него напарывался и вытаскивал из неприятностей. Впрочем, деревенька Новотроицы даже в те годы была совсем маленькая – несколько улиц всего, не удивительно было постоянно встречать своих соседей. Остальные слова мамы тоже звучали весьма сомнительно. Судя по поведению Юрца, тот меньше всего хотел походить на «продажную ментовскую мразь» и был готов кричать об этом на каждом углу. Впрочем, говорить о том, что Юра вовсе не кинулся к нему за помощью, а случайно оказался пойманным на глухой дороге, Вадим не стал. Это бы только расстроило и маму, и тетю Марину. Он попросил передать Киселевым, что их сын в безопасности и попрощался.