Влада Багрянцева - Омега в наследство

– Ты такой маленький, – сказал вдруг Майкл с такими похожими на Ричарда нотками в голосе, что Валери резко вынырнул из своих воспоминаний. – Но тебе идет.

– Спасибо, Майкл, но мы с вами не так близко знакомы, чтобы позволять себе фамильярничать, – произнес Валери со снова подкатывающим раздражением. – Привыкайте соблюдать социальную дистанцию и субординацию – тут вам не ферма.

Майкл не перестал улыбаться, но теперь его улыбка стала скорее ядовитой, чем дружелюбной, и Валери понял, что ему удалось зацепить его, только радости от этого он не испытывал. Пока что не испытывал – Майкла предстояло терпеть еще три месяца, и у них все впереди. А потом Валери уедет из этого дома навсегда и наконец займется своей семьей. Он заслужил.

Лекси пришлось оставь у охраны на первом этаже – с собаками к нотариусу было нельзя, и Майкл чувствовал себя совсем чужим и потерянным все то время, пока оглашали завещание и подписывали бумаги. Среди присутствующих он сразу узнал Кертиса Спенсера – кто еще мог припереться, кроме супруга покойного, в вызывающе-красном костюме на подобную встречу? Всеми силами пытался показать, насколько скорбит по потере, даже волосы лаком уложил замысловатыми волнами. Омега был красивый, просто картинка – блондин с большими светлыми глазами, утонченный и идеальный, как кукла из магазина, портили его только капризно вздернутые брови и кислое выражение мордашки. Глена Майкл тоже узнал – они с братом были похожи чертами лица, и дядя Филипп, присутствуй он здесь, наверняка сказал бы, что Глен даже меньше пошел в покойного, чем Майкл.Встреча промелькнула быстро, поскольку Майкл только и делал, что ставил свои подписи, не читая, на всем, что ему подсовывали, пока остальные вяло – видно, не в первый раз – переругивались между собой, а в конце, когда Валери аккуратно складывал в дипломат экземпляры подписанного Майклом, к ним приблизился Кертис, похлопал Майкла по руке и произнес:

– Добро пожаловать в наш террариум, дорогой.

– Действительно, теперь – дорогой, – поддержал Глен, окидывая брата взглядом, полным презрения, и выходя первым из кабинета.Следом продефилировал Кертис, и Валери, застегнув молнию на дипломате, сказал:

– Идемте.

Когда они вновь очутились в машине, Майкл, смотря на его лежащие на коленях руки, – тоже маленькие, у худощавого и невысокого Натаниэля и то были больше, – спросил, почему секретарь так настроен по отношению к сыну своего покойного нанимателя.

– Мне кажется, я тебя раздражаю, – сказал он. – Своих новоиспеченных родственничков я еще могу понять, но тебе-то я чем успел не угодить?

– Смею заметить, что угодить вы тоже ничем не успели, – заметил Валери, отвернувшись к окну. – И не обязаны. Я дал вашему отцу обещание, и это прописано в договоре, что прослужу вам три месяца со дня смерти предыдущего хозяина, потом я волен делать все, что вздумается. Мистер Спенсер также оставил мне неплохую сумму в качестве выходного пособия, я могу уехать в любое время, но я обещал и выполню обещание. Мои соображения по вашему поводу останутся моими соображениями и никак не коснутся рабочих отношений. Вы можете на меня положится, Майкл, наш род зарекомендовал себя еще до вашего рождения. Главное, внимательно слушайте, что вам будут говорить и решайте потом, какие планы строить на будущее. Если хотите мой совет – не торопитесь со всем предложенным соглашаться. Это Нью-Йорк. Здесь вас проглотят и не поморщатся.

Майкл опустил ладонь на теплую собачью голову и рассеянно погладил ее. Из того, что сказал Валери, он не понял ничего, кроме единственного: тот не собирается откровенничать и говорить прямо. Видимо, умение увиливать от ответа входило в перечень его профессиональных навыков, необходимых для работы, и Майкла это начинало расстраивать. Не исключено, что в дальнейшем ему предстояло общаться именно с такими людьми. Хотя с первого взгляда и впечатления, в отличие от Глена и Кертиса, Валери ему понравился, что скрывать, он не мог не нравиться, хотя и излучал ледяную колючую ауру, казалось, дотронься до него, и зашипит. И все это в контрасте с внешностью: медные волосы, пухлые губы, медовые глаза – теплые осенние оттенки. Если уж разбирать это первое впечатление досконально, то Майкл сравнил своего секретаря – обалдеть просто, у него теперь личный секретарь! – с детенышем кенгуру, который на ощупь точь-в-точь как плюшевая игрушка. Почему-то именно это он вспомнил, увидев его – как трогал кенгуренка, и это было одно из множества самых классных детских воспоминаний.