Александра Морозова - Светя другим – сгораю

Матвей надеялся проспать весь полёт, но никак не мог уснуть – то и дело ворочался в кресле, пытаясь поудобнее пристроить чересчур длинные ноги. Наконец, он закрыл глаза и стал медленно считать про себя по-английски. Дошёл до сотни. До двух сотен. Сбился. Вновь открыл глаза.

Парень на соседнем месте вырубился, едва самолёт набрал высоту. Матвей слушал посапывающее дыхание незнакомца и лишь завидовал его здоровому сну.

Экран, встроенный в впереди стоящее кресло, предлагал пёструю ленту фильмов на выбор. Ни один не вызвал у Матвея интереса. Он включил какую-то комедию, едва взглянув на название, но выключил, не досмотрев и до середины.

Его раздражало место возле прохода. Раздражало, что выпитый в аэропорту джин не превратился в снотворное, что полёт из Нью-Йорка в Москву длится одиннадцать часов.

Раздражали мысли, спутанные, как поражённые мальформацией сосуды.

Матвей не верил, что летит домой. Решился внезапно, забронировал билет прямо на дежурстве, ещё до того, как договорился с шефом об отпуске. Коллеги решили, что у него что-то случилось. Случилось, да. Но что?

Стюардесса в тёмно-синей форме улыбнулась, проходя мимо. Матвей машинально улыбнулся в ответ, даже не заметив, насколько она привлекательна.

Напряжённо, словно его потянули за волосы, заныл затылок. Матвей выпил воды и заставил себя расслабиться. Коснулся головой спинки кресла, снова закрыл глаза и представил себя в кабине пилота. Он понятия не имел, как управлять самолётом, и просто фантазировал, отрывочно припоминая фрагменты из фильмов о лётчиках. Вот он кладёт руки на штурвал, и приборы вокруг загораются зелёно-красными огоньками. В разделённом надвое лобовом стекле виднеется небо изнутри.

Многие мальчики в детстве хотят стать пилотами. Матвей никогда не думал об этом. А зря. Ему нравилось тихое ощущение полёта. И лётная униформа сидела бы на нем не хуже белого халата.

Одиннадцать часов за штурвалом или одиннадцать часов в операционной?

Он с детства знал, что будет врачом. Только в девять лет Матвей думал, что врач – герой, способный вылечить любого чудотворными пилюлями и волшебными хирургическими инструментами. В двадцать девять же окончательно убедился, что медицина – это не всегда жизнь. Это ещё и страх, боль и смерть, которые часто оказываются сильнее врача.

Матвей даже не помнил момента, когда разбилась его детская мечта. Это произошло естественно и как-то само собой. Но если бы сейчас ему предложили начать всё заново, он подал бы документы в тот же медицинский университет. Без белого халата нет и его самого.

Значит, высокое звание врача 1 1 Из клятвы российского врача. стоило того, чтобы пренебречь собственной жизнью?

Самолёт скользил, рассекая упрямым носом облака. Вместе с ним заскользили мысли Матвея. И вдруг – едва ощутимый толчок. Что это? Воздушная яма? Словно блуждающий по артерии на подступах к мозгу катетер уткнулся в стенку сосуда. Весь самолёт внезапно уменьшился до того, что поместился на кончик этого катетера, и в потоке крови двинулся вверх по позвоночной артерии к базилярной и дальше – к средней церебральной.

Мысли стали удаляться, растягиваться и переплетаться, и Матвей не заметил, как уснул.

Просыпался несколько раз, но окончательно – перед самым приземлением. В голове гудели отголоски самолётных двигателей, пока Матвей, зевая, ждал свой огромный чемодан и гитару в зале выдачи багажа.

Ночь слишком затянулась. Самолёт вылетел в шесть вечера, летел почти половину суток, а сел в час пополуночи. Организм обманывал Матвея предчувствием розовых утренних лучей, но из стеклянных дверей терминала он вышел в блестящую октябрьскую темноту.

Матвей никого не просил встретить его в аэропорту. Он шёл к стоянке такси, слушая стук колёсиков чемодана по тротуарной плитке. Холодный воздух остудил голову, поборол сонливую усталость.

Назвав водителю адрес, Матвей впервые задумался, нет ли у него теперь американского акцента. Пять лет он оттачивал свой английский, заставлял себя даже думать на нём, чтобы овладеть как родным языком.

В окне автомобиля плыла Москва – немного забытая, но в то же время знакомая с самого детства. Матвея захлестнуло ощущение, что всё это уже происходило. Что он уже был здесь, уже проживал эту поездку в такси, видел бело-жёлтые огни вдоль шоссе, вывески магазинов, глянцевые листья деревьев на бульварах. Он словно смотрел сон, повторяющийся ночь за ночью. Вот только никак не мог разгадать, что же будет дальше.