Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

— Твою мать! — о, а у него, оказывается, есть эмоции! Что ж, я удивлена. — Кто выдвигается в поход в дикий лес с разряженной трубкой?

— Она не была разряжена, это Аннабель играла на нём во время привала, видно разрядила и не призналась…

Из Эштона вырывается стон нервного разочарования. Он садится на корточки, подпирая лоб руками, сидит так ровно две минуты, затем резко поднимается со словами:

— Мы двигались вон на ту сопку, если будем идти быстро — успеем нагнать их, — уверенно сообщает мне о своём решении.

Эштон быстро надевает свой рюкзак, фиксирует все его ремни, помогает мне с моим, и мы выдвигаемся… Ну, честно говоря, наше стремительное движение в сторону заснеженной сопки было более похоже на бег с препятствиями, нежели на пеший поход.

Далее следуют целых два часа моих адских мучений: тяжеленный рюкзак обрывает плечи, грудь болит от усиленного дыхания, ноги стонут, как и руки, шея, каждая живая мышца в моём теле плачет, умоляя меня об отдыхе… Вернее не меня, а моего персонального Гитлера, несущегося со скоростью бешеной собаки по следу своей ненаглядной Маюми. Нам не о чем говорить, оказывается. Совсем не о чем. Поэтому за оба часа ни один из нас не проронил ни слова.

Я вижу, что солнце всё ближе клонится к горизонту, света в этом еловом лесу становится всё меньше, хотя он и не такой густой и непроходимый как там, внизу, у подножия горы. Здесь, в отличие от долинных лесов, совсем нет сырости, деревья не достигают и половины высоты своих низинных собратьев, поросль часто сменяется проплешинами, покрытыми высохшей травой, с которых видны горы и их сопки.

Эштон не озадачен, он обеспокоен. Я тоже на нерве, но совершенно по иным причинам: меня, в отличие от Эштона, никто не ждёт в нашей компании горе-путешественников. Моя проблема в другом — я наврала, что мой телефон отключён.

Я не знаю, зачем сделала это. Выиграть время наедине с чужим почти-мужем, который к тому же с трудом выносит моё присутствие и не утруждает себя попытками перекинуться хотя бы парой слов ради приличия — не самое умное решение. Однако, это именно то, чего я и добивалась, как следует из моего поступка.

Теперь у меня только одна проблема — телефон работает и у него почти полностью заряженная батарея. Если Эштон узнает об этом, мне придётся пережить один из самых постыдных в своей жизни моментов, и сейчас, в этой точке времени, мне даже страшно думать о том взгляде, которым он наградит меня и о тех словах, которые скажет.

В его жизни случилось уже достаточно огорчений по моей вине, но одно за другим принятые неверно решения неизбежно, как по цепочке, ведут к принятию других, таких же идиотских решений: я включаю геолокатор, зная, что эта бесконечно полезная в походе штуковина посадит батарею моего сотового за несколько часов. Главное, оставить в трубке процентов пять заряда, чтобы у нас оставалась возможность выбраться, если мы всё же заблудимся.

RY X — Salt

Эштон разводит костёр, я отогреваюсь, сидя, скрестив ноги, на максимально допустимом приближении. Мой саботаж телефонной связи начинает приносить свои первые плоды: я неограниченно долго смотрю на красивое лицо, чёрные в огненном свете глаза, широкие, изящные брови, более похожие на дерзкие линии, какие девушки-модницы рисуют на своём лице, чем на мужские брови, чувственные губы, каждый изгиб которых запускает моё сердце на новую орбиту. Меня влечёт к нему с силой, противостоять которой невозможно, но я управляюсь. Всё, чего жаждет моё тело, душа, вся моя сущность, произойдёт в моём воображении, которое я использую по полной: скольжу приоткрытыми губами по его шее, задерживаюсь в ямке между ключицами и целую, долго, с чувством, потому что уже тысячу лет мечтаю это сделать, потому что именно в этом месте, как мне кажется, он нежнее всего, уязвимее… Мои ладони уверенно сжимают края его футболки и медленно тянут их вверх… Он поднимает руки, помогая мне, обнажаясь, позволяя моим глазам любоваться собой, и хотя теперь мне сложно представить, как именно он выглядит, я пытаюсь, восстанавливая в памяти те образы, которые хранятся в ней со времён семейного отдыха в Испании. И у меня, кажется, получается: мои жадные пальцы скользят по брутальным мышцам его груди, пресса, нижней части живота, очерчивая каждую твёрдую волну.

Эштон протягивает свои красивые руки ближе к теплу костра, расправляет пальцы, подставляет ладони… и вот, в моём воображении, они уже скользят по моей коже, обнимая, лаская, пробуждая влечение… Я чувствую их тепло, нежность, знаю, как много они могут мне дать, поэтому не спешу — позволяю вести себя в моих же желаниях…