Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

Подозреваю, что сгореть заживо было бы лучшим вариантом чем то, что случилось со мной.

Нет боли сильнее той, что рождается не в плоти твоей, а в сердце. В самой его глубине, в средоточии самых сокровенных желаний, там, где живёт твоя любовь и чувственность.

Думаю, в ту ночь во мне умерла не только открытая миру девочка, но и выгорело всё живое. От женщины осталось только тело.

После того случая, когда я разрушила не успевшую создаться семью, мы не виделись с Эштоном полтора года. Он больше никогда не приезжал по воскресеньям. Не приезжал вообще.

Я знала из обрывков отцовских рассказов, что Эштон живёт один, пишет MBA работу по теме управления бизнесом в сфере развлечений, днями и ночами работает и делает при этом успехи, не укладывающиеся своими масштабами даже в системе координат отца:

— Если он будет продолжать в том же духе, наше состояние удвоится всего за четыре года, — гордо сообщает.

Да, Эштон способен всего за четыре года удвоить то, что отец создавал всю свою жизнь. Алекс всё чаще уезжает с матерью на отдых вдвоём, оставляя сына вместо себя — все довольны, кроме самого Эштона.

— В последнее время он находится в состоянии, похожем на затяжную замаскированную депрессию, — как-то за ужином высказывает свои соображения мама.

Но никто не воспринимает её опасений всерьёз.

Мы пересеклись в ночном клубе. Случайно. Впервые за всё время, что я знала его, столкнулись в миллионном городе в результате совпадения уникальных значений вероятности, а не по воле моей одержимости.

Он был пьян. В таком состоянии я не видела его ни разу. Никогда.

Два парня и три очень красивые девушки составляли ему компанию, расслабленно раскинувшись в мягких диванах VIP-зоны. Но его дама выглядела Богиней на фоне остальных: чёрные, прямые и неприлично блестящие волосы шёлком спадали на её плечи, закрывая впечатляющую грудь и глубокий вырез её кроваво-красного платья. Ему нравились её волосы: он трогал их губами, расчёсывал, медленно пропуская между своих пальцев. Его руки нежно поглаживали её плечи, обнажённые руки, скрещенные ноги.

Не знаю, что это был за мазохистский эффект, но я не могла оторвать глаз от них обоих. И только когда он, играя, убрал прядь с её груди, чтобы впечатать свой, мягко говоря, нетрезвый поцелуй, я отвернулась.

— Давай уйдём отсюда? — предложила Кейси.

— Нет.

— Соня, сейчас лучше уйти.

— С какой стати? Мы пришли отдохнуть, развлечься. Ты ведь хотела именно сюда? Где твои друзья, кстати?

— Я выясню, где они, и мы уйдём все вместе. В городе полно клубов, выберем любой другой.

— Кейс, ну что за детсад? Мы взрослые люди, детство и его ошибки остались в прошлом…

— Соня, я чувствую, что сегодня нам лучше всё же уйти. Предчувствие у меня, понимаешь?

— Глупости!

Я заказываю коктейли, игнорируя осуждение в глазах любимой подруги. Игнорируя всё и всех. Игнорируя очевидное. А очевидно одно: ничего не изменилось за эти месяцы и годы — моё сердце так же стонет, как и прежде; он здесь, и моё благоразумие вкупе с ошмётками оставшейся гордости парализованы этим фактом.

Не знаю даже, понимала ли я до конца, как сильно на самом деле себя унижаю, стремясь видеть его даже при таких обстоятельствах, когда он, вдребезги пьяный, облизывает другую женщину. В тот момент во мне, очевидно, зародился Стокгольмский синдром, не иначе.

Кейси притащила к нашему столику Антона с каким-то парнем. Мы обнялись, приветствуя друг друга, Антон поцеловал меня в щёку, задержавшись чуть дольше положенного — очевидно, он уже успел зарядиться чем-то покрепче коктейля. Мои брови изобразили искреннее удивление, давая понять, что в этом русле продолжать не стоит.

— Ну и зря! — вслух прокомментировала Кейси, тут же воткнув в рот трубочку от своего «Секса на пляже».

И в этот момент мы столкнулись взглядами. Не знаю, когда он заметил меня, в ту же секунду, или несколькими мгновениями ранее, но смотрел в упор сужеными от злости глазами.

— Соня, прошу тебя, давай уйдём! — Кейси всё видит и знает.

— Нет. Я ничем ему не обязана, как и он мне.

— Соняш, пожалуйста!

Антон обнимает меня рукой:

— Кейси, перестань! Сейчас наши подтянутся, оторвёмся! Я сегодня в настроении потратиться! Софи, потанцуешь со мной?

— Почему нет? С удовольствием! Только не лапай меня! Я это терпеть не могу!

— Да не вопрос! — Антон примирительно поднимает ладони, но хитрый взгляд и поднятые брови выдают его с головой.

— Один эпизод, и я с тобой сегодня больше не танцую!