Джорджия Карр - Под гипнозом

— Как вы думаете, сколько лет вам тогда было?

Она пожала плечами. — Не знаю, может быть семь.

Но после этих слов, её губы остались приоткрытыми и влажными. Между ними, поблескивали идеальные белые зубы. И вдруг, у меня возникло совершенно безумное желание увидеть её голой и сосущей мой член. Я откашлялся.

— Как скоро после аварии ваша память стала поверхностной?

— Это случилось в больнице, сразу после наркоза. После этого, чётких воспоминаний уже не было. Только мутные впечатления, обрывки.

Ощущение, что я знала этого человека или место, и несвязанные дезориентирующие вспышки образов.

— Дезориентирующие? — переспросил я.

— Да. Выбрав одну вспышку, пытаюсь вспомнить больше, но в итоге, остаюсь только лишь с сильнейшей головной болью. Мой врач полагает, что это нечто посттравматическое. А иногда, я дохожу до точки, когда мой разум становится, словно чистый лист бумаги или будто вижу пустую кирпичную стену.

Снова киваю. — Понимаю. А что насчет снов? Вы видите его во сне?

Она нахмурилась. — Не совсем. Но, я вижу, повторяющийся сон. В нём, я иду вниз по темному коридору. Думаю, что это восточное крыло зала Мальборо, нашего семейного дома, но не уверена. Мне кажется, что во сне я много моложе, потому что мои босые ноги очень малы, а ногти на пальцах покрыты розовым лаком, но они грязные и накрашены кое-как.

Неосознанно она обняла себя. — Подойдя к двери, я неожиданно начинаю испытывать чувство обреченности. Хочу развернуться и уйти, но не могу. Всё моё тело пронизывает страх — я дрожу. Боюсь, что меня стошнит, но поворачиваю ручку и открываю дверь.

Она поднимает дрожащую руку и потирает затылок, будто приглаживает вставшие дыбом волоски на задней части шеи.

— Я оказываюсь в неокрашенной, с голым полом, пустой комнате. В ней ничего нет, кроме кресла-качалки, которое раскачивается само по себе. Так если бы ее кто-то только что качнул. Я чувствую немой ужас, витающий в воздухе, что-то очень плохое случилось в этой комнате. В этот момент, я просыпаюсь в холодном поту, испуганная, растерянная, и создается ощущение, что я в страшной опасности.

Я удивленно уставился на неё. Все было вовсе не так, как казалось мне сначала.

— Посещаете ли вы психиатра?

— Да. Я вижусь с доктором Гринхолф раз в неделю.

— Ясно. И последний вопрос. Как вы себя почувствовали, когда впервые увидели свою семью?

Она смущенно заерзала в кресле. — Не знаю. Я едва могла поверить, когда они сказали, что были моей семьей.

— Почему?

— Это покажется странным.

— В каком смысле?

Непонятное выражение промелькнуло на ее лице. Она сцепила руки на коленях.

— Боюсь, вы сочтете меня жутко неблагодарной.

— Доверьтесь мне.

Она облизнула губы и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

— Потому что я не чувствовала любви к ним вообще… и не имело значения, что они говорили мне или делали.

— Я бы не назвал это неблагодарностью, Оливия, — сказал я мягко. — Травма может иметь абсолютно непредсказуемые последствия для мозга и психики.

Она как-то неуверенно улыбнулась. — Доктор Гринхолф говорит точно также.

— Хорошо. Давайте поиграем в ассоциации. Я называю вам слово, а вы мне первое, что придет в голову.

Она нахмурилась. — Ассоциации? А это, как-то связано, с гипнозом?

— Мы хотим, чтобы при погружении в гипнотический транс вы были спокойны и расслаблены. Важно избегать любых слов, которые могут вызвать негативные и противоречивые реакции от вас. И поскольку, вы не можете рассказать мне о каких-то фобиях, или болезненных воспоминаниях из прошлого, игра в ассоциации — самый простой способ обнаружить ваш нежелательный «спусковой крючок». Имейте в виду, что некоторые слова, которые я буду называть, совершенно не будут связаны с происходящим, так что, советую вам освободить свой разум.

Её глаза блестели. — Всё в порядке.

— Как только мы установим нужные рамки, то сможем открыть следующую дверь и проведем сеанс гипноза.

Она нервно повернула голову в сторону двери. Но я сразу же успокоил её, так же как и всех своих клиентов. — Это звукоизоляционная комната. Все наши сеансы, будут записываться, чтобы защитить как вас, так и меня от любых обвинений в нечистоплотности. Готовы? — я спросил, взяв ручку.

— Думаю да, — вздохнув, ответила она.

Я перевернул страницу в своем блокноте. — Небо.

— Буря, — ответила она.

— Бежать.

— Прочь.

— Картина.

— Дверной проем, — ответила она.