Джорджия Карр - Под гипнозом

— Добрый день, — я поздоровался привстав.

— Здравствуйте, доктор Кейн, — сказала она и сделала шаг в комнату. Её голос был сдержанным, без агрессии, обладал аристократичностью Британского высшего общества. С вежливым видом закрыла дверь, но ее сексуальность протянула свои длинные щупальца и коснулась меня. Не могу вам сказать, что это мне не понравилось. Это было холодно, чувственно… убедительно и неоспоримо.

Животная похоть сковала мои грёбаные яйца! Я никогда не испытывал такого. Эти ощущения, можно было уподобить с тем, когда молодой человек впервые обнаруживает, что его привлекают другие мужчины. Есть грусть и сожаление, что он не похож на остальных, и тревога — как отнесутся родители к «плохой» новости.

Замаскированное под трепет интенсивное любопытство, внушающее ужас запретное возбуждение… и ни грамма отвращения. Прямо там и тогда я знал, что ни при каких обстоятельствах не мог лечить леди Оливию. Я был слишком сексуально возбужден, чтобы быть беспристрастным и объективным. И мог только наблюдать, что чем ближе она подходила, тем сильнее обострялась проблема в моих штанах. Последняя вещь в мире, которая была мне нужна — ещё один скандал. Ничего хорошего для неё и меня из этого не получится. Я решил провести с ней один сеанс, и, получив полное представление о её проблеме, порекомендовать ей пару отличных экспертов, которым доверял.

Приглашаю её, указав рукой на стул перед моим столом:

— Присаживайтесь.

— Благодарю вас, — ответила она, подходя к нему.

Пройдя вперед, и протягивая документы Оливии, Берилл одарила меня чопорным взглядом. — Я буду у себя, если вам что-нибудь понадобится, — лукаво предложила она.

— Спасибо, Берилл, — сказал я сухо, но она лишь подмигнула и тихо закрыла дверь.

Я вновь переключил свое внимание к Оливии. Она только дошла до кресла и устроилась в нём. На несколько секунд, я замер, и просто смотрел на неё, околдованный, беспомощный под властью её сексуальности. Её движения были настолько чувственными и полностью не вязались с ее холодностью, тактичным приветствием и мрачной одеждой.

Она реально напоминала мне тех насекомых, у которых нет голоса и общающихся посредством вибрации своих тел. Её тело общалось с моим. Вид недотроги, созданный амнезией, был ложным. За фасадом пряталось исключительно сексуальное существо. Разгадка была в поразительно красной помаде. Я отвел взгляд в сторону и, бросив документы на стол, опустился в кресло. Повернулся к ней. Она смотрела на меня как кошка, достойно, независимо и не моргая.

Вблизи, преломляя свет от окна, её глаза были непроницаемы, словно два пятна жидкой ртути. Я не понимал этого тогда, но был уже обречен, как краснокожие индейцы при осаде Форт Пит. Они были обмануты, приняв зараженные оспой одеяла и простыни от своих белых врагов.

— Леди Оливия.

— Зовите меня Оливия. Леди Оливия — это слишком, — она очаровательно сморщила нос. — Это заставляет меня чувствовать себя жутко пафосно.

Я ей улыбнулся. — Нервничаете, Оливия?

— Очень, — она улыбнулась мне в ответ. Отличная улыбка.

— Очень.

— Не надо. Это не больно.

— Ах! Хорошо.

— Ну, тогда давайте посмотрим, что тут у нас, — бегло взглянул на её анкету.

Возраст: 25.

Лекарства по рецепту: нет.

Употребление наркотических веществ: нет. Может просто скрывала.

Светочувствительная эпилепсия: нет.

Каких-либо нервных расстройств нет.

Не курит.

Употребление алкоголя: 2–5 бокалов вина в неделю.

Аллергии нет.

Фобий нет.

Короче, образцовая гражданка.

— Похоже, всё хорошо, — сказал я, глядя на неё. Она снова смотрела на меня как кошка — разгадайте меня.

— Это чудесно. Так вы сможете ввести меня в состояние гипноза?

— Я попробую. Как уже я ранее говорил вашей мачехе, не все поддаются гипнозу.

— Ох! — лишь один этот маленький звук, был целым миром разочарования.

Я откинулся назад в кресле, глядя на неё дружелюбным взглядом.

— Скажите мне Оливия, чего вы ожидаете от нашего сеанса.

Её руки дрогнули.

— Мне хочется вспомнить свое прошлое или, по крайней мере, хотя бы некоторые обрывки.

Я кивнул.

— Вы хоть что-нибудь помните, из своего прошлого?

— Почти ничего. — Я поймал её взгляд, он был рассеян, кожа бледной и говорила она с трудом.

— Что вы помните?

— Мое самое первое воспоминание — моя бабушка. Она курила сигареты с ментолом в гобеленовой комнате. Открыв серебряный портсигар, сунула мне между губ одну сигарету и я притворилась, что курю. Помню ощущения от того, как мятный воздух вышел из фильтра, и ее это забавляло. Помню ее взгляд на меня, сверху вниз. Знаю — она любила меня, также любила её и я.