– Проходи в гостиную, – бросила она и уплыла в сторону кухни.
Сразу же оттуда выплыла бабушка Ангелины.
– Здравствуй, мой хороший, проходи, стол уже накрыт.
– Здравствуйте, Людмила Петровна, как ваши дела?
– Спасибо, миленький, все хорошо. И пусть так всегда и у всех будет!
– Согласен, – улыбнулся я, проходя в гостиную.
Мне квартира этой милой старушки ещё тогда два года назад понравилась. Евроремонт, вся мебель, по крайне мере ту, которую я видел в большом коридоре, в гостиной и на кухне, подобрана под цвет обоев каждой комнаты. Небольших размеров люстры с красивыми узорами говорили о тонком вкусе хозяев.
В гостиной на полстены сервант с раритетной посудой, а на второй половине – полки с многочисленными книгами. Посередине стоял большой круглый стол, так обильно накрытый, что лишней вилке негде было бы упасть.
– Присаживайся, – услышал я из-за спины.
– Как так, только после хозяев дома.
– Да, мама в спальне разговаривает по телефону, скоро выйдет к нам. Ну, давай я сяду, я же тоже хозяйка дома, – улыбнулась Ангелина и села за стол.
Я сел напротив неё, не найдя места, куда же пристроить руки.
– Не переживай, мама тебя не съест.
– Да я и не переживаю.
– Ага, лицо твоё выдаёт обратное.
– Ну, может, всего чуть-чуть.
– А вот и горячее, – вошла Людмила Петровна.
– Давай я тебе помогу, бабуля, – встала Ангелина и каким-то чудесным образом ей удалось освободить место для тарелки с аппетитно пахнущими жареными окорочками.
– Простите, мне тут позвонили, – вошла в комнату мама Ангелины.
Меня словно холодной водой окатили.
Матерью Ангелины оказалась та самая женщины, которую я видел восемнадцать лет назад. Правда, она немного набрала, лицо стало округлее, волосы были окрашены в тёмный цвет, но губы, родинка над губой и синие глаза остались прежними. Правда, в глазах отсутствовала та радость, которую они когда-то излучали.
Ангелина смотрела на меня и ехидно улыбалась, словно понимая, что со мной происходит.
– Мама, это Анатолий. Анатолий, это мама.
– Очень приятно... – промямлил я, вставая и пожимая протянутую руку.
– И мне приятно, мама и дочь все уши прожужжали дифирамбами в вашу честь, – улыбнулась она.
– Не знаю, от чего они так, – говорил я.
– Да, да, про вашу скромность они тоже рассказывали, – засмеялась мать Ангелины.
– Все, разговоры потом, давайте кушать.
– Бабушка не любит разговоры за столом, – сказала Ангелина, – она придерживается правила: когда я ем – я глух и нем.
– Да, – кивнул я, – моя мама тоже всегда так говорила.
– И правильно делала, все, приятного аппетита, – сказала Людмила Петровна.
Мы пожелали друг другу приятного аппетита и приступили к трапезе.
– Бабуль, ты потом достань, пожалуйста, альбом с фотографиями, которые были сделаны в загородном доме.
– Хорошо, милая. Ешь!
После ужина женщины быстро убрали со стола, переместив на него белый чайник с нарисованными лепесточками на пузе, четыре синие чашки, четыре серебряные чайные ложки и тарелку, на которой стоял поделённый на восемь кусков торт.
После чая бабушка Ангелины достала из нижнего ящика серванта большой с чёрной обложкой альбом. Ангелина быстро принялась листать его и, найдя то, что искала, показала мне.
На фото была мама Ангелины в накинутом на плечи синем пледе, вид сзади.
– Мамочка, это папа тебя сфотографировал, когда ты на балкон вышла?
– Да, а что?
– А ты помнишь мальчика, которого видела напротив нашего дома?
– Хм… Не знаю. Хотя постой… Да, припоминаю.
– Так вот, это Анатолий.
И Ангелина стала рассказывать маме и бабушке мою историю, умалчивая про девушку, садящуюся в такси. Пока она рассказывала, мой мозг лихорадочно пытался понять, кого же я тогда видел во второй раз, ведь та светловолосая синеглазая девушка смутно, но все же напоминала мне эту женщину. Однако у Ангелины была другая внешность.
– Как интересно! – была тронута мама Ангелины. – После смерти мужа я перекрасила волосы в тёмный цвет. Он очень любил гладить мои волосы и восхищался их цветом. Поэтому я решила, что не хочу, чтобы у кого-нибудь ещё была возможность восхищаться цветом моих волос.
– Доченька моя, – сказала Людмила Петровна, – я уверена, что он бы хотел, чтобы ты позволила себе строить отношения.
– А он никогда бы не поступил так, если бы я ушла раньше него, – прослезилась мать Ангелины.
– Хорошо. Это твой выбор, и мы его уважаем, – стала успокаивать дочь Людмила Петровна.
Читать дальше