Джессика Соренсен - Спасая Куинтона

— Спасибо. Ты так заботишься обо мне.

— Потому что я люблю тебя, — говорю ей, пока она спрыгивает с кровати.

Ухмыляясь, она подбирает мои джинсы и кидает их в меня.

— Если ты меня любишь, поторопись и одевайся. Она выходит из комнаты, так и не сказав в ответ, что любит меня.

Но я знаю, что она любит меня так же сильно, как я ее, поэтому встаю и одеваюсь, выполняя ее просьбу. Потому что я люблю ее больше всего на свете.

Она весь мир для меня. Всегда будет. До самой моей смерти.

10 мая, шесть дней до летних каникул

Помню, когда я была маленькой, всё казалось таким простым. Жизнь была полна улыбок и танцев, конфет и нарядов, наполнена счастьем и светом. Темная сторона еще не была мне знакома, пока мне не исполнилось двенадцать лет, и я осознала, что не все так солнечно.

— Бьюсь об заклад, ты не сможешь меня догнать у подножия, — смеется отец, крутя педали велосипеда.

Я улыбаюсь и кручу педали ещё быстрее. У меня совершенно новый фиолетово-серебристый велосипед, и полоски на педалях отражают солнечный свет. Колеса отбрасывают гравий, вращаясь быстрее, и я, крепко вцепившись в руль, мчусь вниз по склону, пытаясь выиграть. На самом деле, это неважно. Неважно, кто выиграет, мне просто весело кататься на велосипеде со своим отцом.

Он все еще впереди меня, а я наслаждаюсь скоростью ветра, растущими вокруг деревьями, голубым небом и воздухом, наполненным запахом земли и листьев. На самом деле, я не удивлюсь, если он затормозит у самого подножия и позволит мне выиграть. Обычно так и происходит, при этом он делает вид, что вышло всё совершенно случайно.

Поэтому, когда он исчезает за поворотом, и я слышу, как замедляются его шины, думаю: «Ага!» — и налегаю на педали, приближаясь к повороту. Я смеюсь, наполненная азартом гонки, но за поворотом все мое счастье вмиг улетучивается.

Велосипед отца перевернут посреди дороги, колеса все еще продолжают крутиться, а он лежит спиной на земле. На долю секунды я думаю, что он так неудачно шутит, позволяя мне выиграть. Но потом замечаю, что он хватается за сердце и стонет.

Резко нажимая на тормоза, замедляюсь, боюсь, он упал с велосипеда и поранился. Поравнявшись, соскакиваю с велосипеда, бросив его на землю и мчусь к папе, падая на колени рядом с ним. Первое, что бросается в глаза, бледная, как полотно, кожа. Затем замечаю страх в его глазах. Ужасное предчувствие охватывает меня.

— Нова…позови на помощь… — его голос дрожит.

Слезы застилают мне глаза. — Папа, что случилось?

— Просто позови кого-нибудь… — он снова стонет, сжимая руки.

Его взгляд заставляет меня бежать обратно к велосипеду. Сажусь на него и поднимаюсь вверх по холму. Склон очень крутой, но что-то делает мои ноги сильнее, и я быстрее, чем когда-либо кручу педали. Достигнув вершины, бегу к кемпингу, надеясь найти кого-нибудь. Увидев за одним из столов для пикника семью, спешу к ним, бросая велосипед у тропы.

— Мой отец, — задыхаюсь и пытаюсь отдышаться. — Он упал и ему больно.

Глава семейства встает из-за стола, сказав жене, чтобы та вызвала скорую. Потом он просит меня показать, где отец, и мы бежим с ним вниз по склону. Я не сомневаюсь, что все обойдется. Я не сомневаюсь, потому что веду помощь, я сделала все, как надо, и все будет хорошо, но, когда мы достигаем его, он не двигается. Не дышит. Парень проверяет пульс и не может нащупать его.

Я не знаю, что делать. Хочу разреветься, но парень смотрит на меня с такой жалостью, и это заставляет меня держаться, только, чтобы доказать ему, что он не прав, и все будет в порядке.

Воспоминания о смерти отца не раз всплывали в моей голове за последние двадцать четыре часа, как я узнала о прошлом Куинтона.

Я думаю, это отчасти от того, что Леа продолжает смотреть на меня так же, как тот парень, когда понял, что отца уже не спасти. Она жалеет меня, потому что я хочу найти Куинтона и помочь ему. Она думает, у меня не получится, но она ошибается.

По крайней мере, так я твержу в свою камеру, пока делаю запись. — Я повторяю себе снова и снова, что еще есть надежда на то, что Куинтон жив, поэтому не стоит отчаиваться, — говорю я в камеру телефона, пока мигает красный индикатор записи. — Надежда может исчезнуть только тогда, когда сердце перестает биться, когда сделан финальный выдох, когда они уже не возвращаются. — Я лежу на диване в гостиной, упираясь ногами в стенку, и голова на самом краю, так, что волосы спадают до самого пола. Мой телефон над головой и на видео создается впечатление, что я падаю. Не знаю, как долго нахожусь в таком положении, но чувствую прилив крови к голове.