Виктория Лангрейн - Сакура на краю вулкана

- Ты жестокий.

Он не заметил неловкого движения, которое она сделала навстречу ему, потому что смотрел лишь в темно-зеленые глаза на серьезном лице.

- Знаю.

- Ты эгоистичный.

Решительность переполняла её прыгающее сердце в той же мере, что воды переполняли море за спиной молодого мужчины. Но вместе с тем девушку не покидал боязливый трепет, который она испытывала при каждом робком шаге.

- Знаю.

- Ты самоуверенный.

- Адалина, я знаю!

Только теперь Тадеуш увидел, что она совсем рядом, стит лишь слегка протянуть руку и вот…

- И ты ведь знаешь, как меня зовут друзья, - широко улыбнулась девушка, но это не скрыло дрожь в тихом голосе.

- Лина.

- Это для всех.

- А я не все?

Знала бы сама Адалина, каких усилий ему стоило оставаться спокойным при этих словах.

- Просто Элин. И ты мне нравишься, Тадеуш. Нравишься, потому что я могу тебе доверять. Потому что твоя жестокость – это твоя сила. Потому что твой эгоизм – это твоя решимость, а твоя самоуверенность – это твоя воля. Ты всегда знаешь, чего хочешь, но не всегда считаешься с желаниями других. Но мне ты дал обещание, и не смей его нарушать!

- Требование? – усмехнулся младший Моор, едва она закончила свой монолог.

Это раскрасневшееся создание, которое ему все больше хотелось заключить в объятья, изрекало довольно проникновенные мысли.

- Да! И выполняй его до тех пор…

- Только на секунду. Ты все ещё помнишь, чей я там наследник, и что вообще очень страшный человек?

Любой бы посчитал сказанную фразу угрозой, но нельзя же угрожать с такой улыбкой на лице. Едва ли не впервые наблюдая за тем, как уголки его вечно прямых губ немного приподнимаются и растягиваются, Элин удивленно притихла. Из головы почему-то разом выскочили все мысли. Тадеуш воспользовался её минутным замешательством и осторожно опустил свои большие руки на тонкую талию. Ему пришлось наклониться, чтобы их лица оказались на одном уровне. Светловолосая девушка тихо рассмеялась:

- Ты такой высокий! Мне придется каждый раз становиться на стремянку, если…

- Если что? – негромко произнес Тадеуш, с удовольствием наблюдая её смущение. – Если захочу тебя поцеловать?

Голос его был совсем рядом. Так близко находились губы. А теплые руки окутывали с некой грубой аккуратностью. И потом этот поцелуй, на который она решилась сама, который так боязливо отдала ему, не осознавая, что своими нежными прикосновениями лишает молодого мужчину возможности трезво мыслить.

11.1.

Серую стену делила ровная полоса зеленого цвета, как раз на уровне глаз Адалины. Обычно ей казалось, что по этой полосе, точно таракан, ползет тоска, а за ней плетется сонливость. Обычно – это когда в больничной палате было тихо до такой степени, что писк приборов казался барабанными ударами. Обычно – это когда остро пахло медикаментами и хлорной известью. Обычно – это когда Джилин в своей обездвиженности выглядела, как мрачная восковая кукла.

Пусть мрачность и осталась в виде кругов под глазами и мертвенной бледности, но на воск кожа девушки теперь не походила. И запахи таблеток неожиданно ушли благодаря аромату сочных яблок. А зеленая полоса стала изумрудной травой, тянущейся к жизнерадостному солнцу.

- Блин, чего лыбишься? Дай мне ножницы! – требовательный возглас Джилин разнесся по палате и даже выскочил в коридор.

На секунду к ним заглянула женщина в белом халате, чтобы удостовериться, что все в порядке.

Элин продолжала приподнимать уголки губ и смотреть на сестру с необыкновенной теплотой в глазах. Вслушиваясь в её громкий, чуть хриплый голос, светловолосая девушка заново возвращалась к тем волнообразно гудящим ощущениям внутри. Они преследовали и настигали Элин за эти несколько дней слишком часто. Не так ли чувствуется счастье?

- Не получишь ты ножницы, пусть волосы отрастают, – спокойно ответила Адалина и продолжила очищать яблоко от кожуры цвета рубина.

На лице Джилин, казалось, каждая черта выражала недовольство, которое вылилось в резкое дерганье крашенных черных волос. За то время, пока девушка была без сознания, пряди немного отросли, и теперь она напоминала взъерошенного воробья. Элин считала, что это гораздо лучше, чем её прежний мальчишеский вид.

- Я до них доберусь сама! – воинственно заявила Джил.

- Обязательно. Как только окрепнешь и сможешь нормально держаться на ногах, - серьезно произнесла её сестра. – Что тебе сказал доктор?

- Блин, ну я ему говорю: «И чё я здесь забыла?», а он мне: «Вы, милая моя, доигрались с наркотиками!». Вот я выпала, ты представь? Доигралась! Да я вообще первый раз иглой пользовалась, что за хрень он нес?