Карина Хелле - Любовь по-испански

то, что возродило во мне мужество попробовать снова.

Вернувшись в квартиру из Ванкувера, я обнаружил кучу пришедшей почты. Среди

нее было письмо Веры. Она отправила его за пару дней до моего приезда к ней.

Когда я нашел письмо, я спросил, могу ли я прочитать его, раз уж Вера читала мое.

Она ответила, что могу, но только если действительно в этом нуждаюсь. Я не был уверен

в том, что значили ее слова, так что положил письмо и не думал об этом после.

Затем, в один из особенно холодных мартовских вечеров, когда Вера была на

занятиях по испанскому, я почувствовал в своем сердце беспокойство, ощущение, будто

после всего она никогда на самом деле не будет моей. Вместо того, чтобы по привычке

достать свое письмо, я потянулся к ее письму.

Ее письмо было коротким, но в нем оказалось все, что мне было нужно. Она

рассказывала о том, что писала его в полночь, когда не могла уснуть, и чувствовала, будто

ее сердце прокалывают ножом. Она говорила о любви ко мне, что не может справиться с

разлукой, и сожалеет о том, что отвергла мое предложение. Она уверяла, что, оглядываясь

назад, знала, что я был искренним, и она не хотела бы быть подверженной охватившим ее

страху и тревоге за будущее, чтобы осознать, что ей следовало сказать «да».

Она хотела сказать «да». Да – браку, детям, всему.

Это письмо спасло меня той ночью и спасало каждой следующей. Ее красивые, простые, нежные слова проложили свой путь глубоко в мою душу и продолжают там

расцветать.

— Это выглядит знакомо, — произносит Вера, возвращая к себе мое внимание. Она

смотрит на придорожный знак, указывающий оставшееся расстояние до Саламанки. — Я

была здесь раньше.

Так и есть, но я не отвечаю.

Тем не менее, по прошествии еще одного часа она начинает ерзать на сидении, ее

глаза расширяются и загораются.

— О, Боже мой, — говорит она, — я знаю, куда ты меня везешь.

— Долго же ты соображала, — бросаю ей с улыбкой.

— Лучше поздно, чем никогда, — реагирует она. — Акантиладо! — Затем ее глаза

темнеют, а лицо мрачнеет. — Мы едем в Лас Палабрас?

Я киваю.

— Мы останавливаемся в том же отеле, в котором были во время программы, но

они не проводят здесь курсы в этом году. У нас не будет необходимости видеть ни одного

из придурков, позволивших тебе уйти, не волнуйся об этом. Здесь только я и ты.

— Два года спустя, — добавляет она. — Два года спустя.

Вскоре я уже направляю машину по холму к рецепции и коттеджам, и миллионы

воспоминаний ударяют мне прямо в лицо. Я вспоминаю нас, идущих от автобуса, нервные

взгляды, которые я продолжаю бросать в ее сторону, то, как она поначалу заставляла мое

тело чувствовать себя живым, какую опасность она собой представляла. Сейчас же я

смотрю на нее, сидящую на пассажирском сидении, она более не опасна, а я больше не

нервничаю, но она все еще заставляет меня чувствовать себя настолько живым, как

никогда.

— Нам нужно зарегистрироваться? — спрашиваю ее со слегка трепещущим

сердцем. Ладно, возможно, я немного нервничаю из-за всего этого.

Она кивает, выглядя недоуменно, возможно, по причине тех же воспоминаний, что

обуревают меня. Мы прошли к стойке регистрации, за которой в этот раз работали другие

люди. Они очень дружелюбные и приятные, и, несмотря на то, что все выглядит так же, постояльцы в этот раз – это семьи и пары, и от этого восприятие отеля совсем другое.

Он знаком, но изменился, в точности, как и мы.

Мы заносим наши сумки в номер, и я борюсь с искушением бросить Веру на

кровать и быть с ней. Это, несомненно, поможет мне побороть нервозность, но есть кое-

что еще, что должно произойти в первую очередь.

— Ты хочешь пойти прогуляться? — интересуюсь у Веры после того, как она

освежилась. Я протягиваю ей руку, и она берет ее с веселой улыбкой на губах.

— Почему бы и нет? Это было бы здорово, — отвечает она.

Она выглядит настолько потрясающе, что мое сердце разгоняется буквально за

пару ударов.

Мы выходим из отеля рука об руку. Весенний воздух теплый, но пропитан

свежестью и пахнет восхитительными ароматами полевых цветов. Я глубоко вдыхаю, наполняя свои легкие ясностью и силой, и веду ее вниз по склону по направлению к

дороге.

— Мы идем туда, куда я думаю? — спрашивает она, ее глаза мерцают.

Я лишь поглаживаю ее спину и веду от дороги к полю. Там, за забором, есть полоса

золотой травы под голубым небом и в центре всего этого дерево, под которым мы впервые