Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

Она всегда любила верховую езду, но кататься на лошадях вдвоём с симпатичным мужчиной и остроумным собеседником было гораздо приятнее, нежели по утрам объезжать фазенду в одиночку. Франсиска раскраснелась, развеселилась, ей вдруг захотелось дурачиться и резвиться, забыв о возрасте, и она, подчиняясь этому порыву, понеслась вскачь к видневшемуся вдали живописному озеру.

Мартино тотчас же поскакал вслед за ней, а когда их лошади поравнялись, — наклонился к Франсиске, крепко обнял её и дерзко поцеловал в губы.

Это было так естественно в той ситуации, так соответствовало упоению свободой, которое в тот момент испытывала Франсиска, что ей даже не пришло в голову оттолкнуть Мартино и удержать себя от ненужного, неверного шага.

Они спешились, и страстный, бесконечно долгий поцелуй продолжился уже на земле, среди густой душистой травы и нежных луговых цветов...

Домой Франсиска возвращалась, с приятным удивлением отмечая в себе давно забытую легкость и окрылённость, какую она испытывала только в юности. О том, что это как-то связано с Мартино, она не думала. При чём тут Мартино? Он всего лишь случайно оказался рядом и помог высвобождению той здоровой животворящей энергии, которая томилась под спудом много лет, не находя выхода и превращая достаточно молодую женщину в подобие злой закоснелой старухи. А теперь женщина возрождается, и это замечательно. Да здравствует возрождение!

В таком необычно приподнятом настроении Франсиска и переступила порог своего дома, а там её встретила напуганная Беатриса:

— Мама, где ты была? Маурисиу тебя не нашёл?

— Нет. А что случилось? — встревожилась Франсиска.

— И хорошо, что не нашёл, — облегчённо вздохнула Беатриса. — Он узнал, что его настоящий отец был итальянцем.

Франсиска обессиленно опустилась на стул.

— Боже мой! Он не должен был этого узнать!

— Но он узнал, мама, — сказала Беатриса. — И он в отчаянии. Так что готовься к трудному разговору с ним. А я буду здесь, рядом с тобой.

Никогда ещё Камилия не ждала возвращения Тони с таким нетерпением. Но вот он наконец пришёл домой, и Камилия сразу же выпалила:

— Тони, я нашла твоего отца!

— Не может быть! Где же он? — взволнованно спросил Тони, но Камилии некогда было отвечать — она отдавала распоряжения:

— Быстренько помойся, переоденься, и поедем к нему! Я по дороге всё расскажу.

Пока они добирались до пансиона, радость Тони сменилась тревогой: а вдруг отец даже не захочет с ним говорить? Ведь если он приехал в Бразилию, то почему сразу не пришёл к сыну и невестке, а поселился в пансионе? Почему не дал о себе знать?

— Не волнуйся, сейчас вы увидитесь, и всё образуется, — сказала ему Камилия.— Я уверена, что он обрадуется тебе, что вы, наконец, помиритесь!

Когда Мариуза вновь увидела Камилию, а рядом с ней — высокого красивого юношу, она вдруг сразу поняла, что это сын и невестка Дженаро. Тони и Камилия подтвердили её догадку.

— Ой, а сеньор Дженаро опять ушёл! — огорчилась Мариуза. — Почему же вы не сказали мне утром, зачем его разыскиваете? Да я и сама могла бы догадаться... Вы, наверное, прочитали объявление в газете?

— Нет. А отец разыскивал меня через газету? — удивлённо спросил Тони. — У него же был мой адрес!

Мариуза вкратце рассказала о том, что ей было известно от Дженаро: в каком состоянии он уезжал из Италии, а потом оказался здесь, не зная, где живёт его сын.

— Вы подождите его, — любезно предложила Мариуза. — Сеньор Дженаро сейчас играет в музыкальном магазине, но к ужину обязательно придёт домой.

— Неужели в магазине Манчини? — изумился Тони.

— Да, именно там, — подтвердила Мариуза.

— Тогда мы поедем прямо туда! Спасибо вам! — сказал Тони, и они с Камилией отправились в музыкальный магазин.

Когда до магазина оставалось несколько шагов, Тони услышал доносившуюся оттуда мелодию Шопена, и у него перехватило дыхание: он узнал неповторимую исполнительскую манеру своего отца. А когда Тони увидел его сидящим за фортепиано, то не смог сдержать слёз.

Дженаро между тем доиграл музыкальную пьесу до конца, не подозревая, что сын находится совсем рядом, только оглянись, и увидишь его! А Тони, дождавшись паузы, тихонько тронул отца за плечо:

— Папа, это я, Тони...

Они обнялись, и никакие слова примирения оказались им не нужны.

Чуть позже Дженаро, правда, сказал сыну:

— Ты прости меня, сынок, за всё. Я всегда любил тебя и сейчас люблю.