Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

Занятая мыслями о распределении наследства, Франсиска не обратила внимания, что коляска следователя уже въехала во двор. Зато Маурисиу и все остальные обитатели усадьбы очень обеспокоились.

Омеру вышел из коляски, попросил доложить о себе Франсиске и сообщил ей, что хотел бы ещё раз побеседовать с членами её семьи, а также с пастухами.

— А вы нашли новые улики? — поинтересовалась она.

— Да, у меня есть кое-какие любопытные сведения, — осторожно сообщил комиссар.

Весть о новых сведениях тут же облетела усадьбу.

Форро, как только узнал, что комиссар Омеру снова собирается всех допрашивать, впал в мрачность.

— Чёрт вас ввязал в эту дурацкую историю, — сетовал он, говоря с Зангоном. — Не трогали бы итальянца, не знали бы никакой беды! Спасая ваши глупые головы, я отдал следователю пули. И кто там теперь знает, что он надумал? Мне-то кажется, что он непременно хочет засадить кого-то из нас в тюрьму. Я не удивлюсь, если заказчик убийства вновь и вновь платит ему деньги за то, чтобы он нашёл липового убийцу и посадил беднягу отбывать срок. А засудить легче всего меня, как-никак я уже побывал в тюряге.

— И что ты предлагаешь? Может, нужно было уйти отсюда подальше вместе с Зекинью? Ты хочешь уйти, да? — Зангон посмотрел на Форро.

— Хочу! — ответил Форро. — А ты? Чего ты хочешь?

— Я хочу остаться, — со вздохом ответил Зангон. — Я же знаю, что вины за мной нет. Бояться мне нечего...

— Вины нет и за мной, — огрызнулся Форро, — но кто на это посмотрит, когда понадобится виноватый?

По правде говоря, и Зангону, и Форро нечего было делать на этой фазенде. Трижды прав был Зекинью, когда уехал, не дожидаясь следователя. Они привыкли возиться со скотом, а не с землей, и им давно пора было двигаться дальше. Но Зангону трудно было уйти, потому что у него появилась особая причина. Он хотел и не мог оставить фазенду.

Жулия! Её тёмные глаза, гибкая фигурка, весёлый спокойный голос приковали к себе сердце Зангона. На его пути встречалось немало женщин, они влюблялись в него, он тоже влюблялся, но дорога всегда оставалась для него главной возлюбленной. Зангон всегда легко уходил и легко прощался. Но на этот раз всё было по-другому. Зангон удивлялся сам себе: он и помыслить не мог о том, что уйдёт отсюда навсегда и никогда больше не увидит Жулию. Для того чтобы уйти, ему нужно было хотя бы заручиться её расположением, увериться в её симпатии. И он всячески ухаживал за девушкой, добиваясь ласкового слова, поцелуя, но Жулия только посмеивалась.

— Не уеду, пока она не меня не поцелует! — поклялся сам себе Зангон.

Приезд следователя показался Зангону удачным поводом для того, чтобы выяснить отношение к нему Жулии. Ему было важно узнать, обеспокоится ли она за его судьбу, огорчится ли, если он соберётся уезжать. И он стал вслух размышлять об уходе: почему бы и в самом деле не последовать примеру Зекинью и не отправиться куда подальше?

В ожидании следователя они говорили об этом с Форро, но обеспокоили своими намерениями не Жулию. которая, хоть и слышала их, но словно бы пропустила все слова мимо ушей, а старую Риту.

Если вы сбежите, то навлечёте на себя ненужные подозрения, — остерегла она молодых людей. — Не смей делать такой глупости, сынок! — Рита встревоженно смотрела на Форро, который ей казался вернувшимся с того света Арсидесом и которого на этот раз она собиралась уберечь от смерти. — Вот увидишь, вашего ухода будет достаточно, чтобы комиссар пустился по вашему следу, считая вас преступниками, — продолжала старуха.

— Если догонит, то убедится, что мы ими не являемся, — отозвался Форро.

— Нет, сидите спокойно на месте, нечего суетиться и бегать, — распорядилась Рита. — Не надо отвлекать комиссара от дела. Может, он и найдёт убийцу, если не будет пускаться по ложным следам.

Приятели переглянулись: неужели старуха кого-то подозревает? Может, она знает, кто убил?

Форро передёрнул плечами, он хотел одного: быть как можно дальше от этой истории. Кто бы знал, как он сожалел, что вмешался в неё! Его увлекла проклятая жажда мести. Он мечтал отомстить своим приятелям-предателям, поиздеваться над ними, попугать их. Но потом, сам же, пожалел их и простил. Если они и были перед ним виноваты, то объяснялось это лишь их недомыслием и молодостью, но никак не злым умыслом.

Комиссар сидел в гостиной и размышлял, с кого на этот раз ему лучше начать допрос. Он внимательнейшим образом обследовал место, откуда был произведён выстрел. Но, к сожалению, никаких гильз не нашёл. Дополнительных улик тоже. И вот теперь сидел в гостиной доны Франсиски и беседовал с хозяйкой, кто и при каких обстоятельствах мог бы убить приезжего итальянца.