Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

— Я смотрел... — смущённо вымолвил Зангон. — И заметил, что у меня начали седеть виски.

Зекинью легко опроверг и этот довод:

— Седеющие виски только добавили тебе мужественности и красоты! К тому же в твоих роскошных усах я ещё не видел ни одного седого волоска.

— Да, усы пока ещё в порядке, — пробормотал Зангон.

Зекинью напутственно похлопал его по плечу:

— Так что же ты медлишь? Иди скорее к Жулии, а то от твоих душевных страданий и усы могут поседеть!

Вдохновлённый напутствием друга, Зангон отважился на объяснение с Жулией и услышал от неё ответное признание в любви. А после этого его уже ничто не смущало — ни разница в возрасте, ни возможные препятствия со стороны Риты.

— Ты прекрасный цветок, который всегда хочется целовать, — говорил он Жулии, лаская её, а она отвечала ему:

— Ты тот мужчина, которого я видела во сне ещё до нашей встречи. Это был знак судьбы. Ты послан мне судьбой!

Вскоре Зангон сообщил Зекинью радостную новость: Жулия готова ехать с ним, хоть на край света!

— Правда, бабка не хочет отпускать её от себя, — добавил он, — но Жулию это не остановит. Она любит меня!

— Что ж, если старуха будет упорствовать, то мы и так можем сбежать отсюда, — просто рассудил Зекинью. — Ты посадишь себе на лошадь Жулию, я — Катэрину, и ускачем в далёкие края, только нас и видели!

Зангон, услышав это, от удивления выкатил глаза.

— Ты... хочешь увезти Катэрину?.. — спросил он запинаясь.

— Да, я влюбился в неё с первого взгляда, — признался Зекинью. — Ещё в тот вечер, когда мы привезли сюда убитого итальянца. Но потом узнал, что она замужем за хозяином фазенды, и сразу же, уехал отсюда, чтобы не видеть её и не страдать понапрасну.

— А зачем же ты сюда вернулся? — недоумённо спросил Зангон.

— Не зачем, а за кем, — поправил его, скаламбурив, Зекинью. — Я вернулся за Катэриной и увезу её отсюда!

— По-моему, ты спятил, — поставил ему диагноз Зангон. — Хочешь увезти её силой? Это же преступление, ты запросто можешь угодить в тюрьму!

Зекинью самодовольно усмехнулся:

— Нет, мой дорогой друг Зангон, применять силу тут не придётся. Катэрина сама будет счастлива уехать со мной! Она от меня без ума!

— Ты думаешь, что... Катэрина тебя тоже... любит? — вновь стал заикаться Зангон.

— Я не думаю, а знаю наверняка, — отрезал Зекинью. — Мы с ней уже целовались!

Зангон ему не поверил:

— Этого не может быть! У Катэрины есть муж, ребёнок!..

— Ну и что? Её муж сумасшедший! — возразил Зекинью. — Он давно уже не обращает на Катэрину никакого внимания. Они спят в одной постели, как брат с сестрой. И ребёнка он словно не замечает...

— А ты откуда знаешь такие подробности?

— У меня есть глаза и уши! — парировал Зекинью. — А кроме того, Катэрина мне сама жаловалась на мужа. Она его боится. Мы же с тобой знаем, что итальянца, скорее всего, пришил именно он, наш хозяин. И Катэрина того же мнения.

— Ладно, допустим, что у неё нелады с мужем, — стал рассуждать вслух Зангон. — Но разве этого достаточно, чтобы она согласилась уехать с тобой невесть куда?

— Ты что, глухой или тупой? — рассердился Зекинью. — Я же сказал тебе: Катзрина меня любит!

— Она сама тебе об этом говорила?

— Нет, — честно признался Зекинью. — Но это и не обязательно. Катэрина позволила мне большее: страстный поцелуй. То был поцелуй любви!

— Ты очень рискуешь, — сказал Зангон, поверив, наконец, Зекинью. — От нашего сумасшедшего хозяина можно ожидать всякого. Сегодня он спокоен, а завтра...

Зангон как в воду глядел: буквально на следующий день у Маурисиу вновь случился приступ ярости. Правда, эту ярость всколыхнул в нём не Зекинью, а Марселло.

В последнее время Беатриса активно просвещала Марселло, приобщая его к шедеврам мировой литературы.

— Трудно только вначале, а потом всё пойдёт гладко, — внушала она ему. — Если ты будешь читать каждый день, то чтение книг станет не только твоей привычкой, но и потребностью.

— А когда же я буду работать? — вяло отшучивался Марселло.

— В перерывах между чтением! — отвечала ему в том же тоне Беатриса.

— Но тогда у меня не останется времени на то, чтобы целоваться с тобой!

— Останется, — смеялась Беатриса. — Это можно делать и в процессе чтения. Давай будем читать друг другу вслух и после каждой главы целоваться.

— Согласен! — оживился Марселло. — Только давай сегодня возьмём не роман, а стихи. Они покороче, чем эти главы!

Так, шутя и веселясь, они и читали книги. Происходило это повсюду — в комнате Беатрисы, в библиотеке, в саду, в роще.