Софи Кинселла - Я – твой должник

На мгновение я теряю дар речи.

— Скажешь тоже, — мямлю я наконец.

Хочется казаться беззаботной, но мне это не очень-то удается.

— Сама знаешь, что это так.

— Тогда и я… — У меня сдавливает горло. — Я тоже тебе должна.

— Но больше мы счет не ведем.

— Нет.

Я забираю у него манжету. Смотреть на слова, написанные нами разъезжающимся почерком, невыносимо больно. И я рву манжету. Пополам. И еще раз. И еще. Картон плотнее, чем кажется, и рвать его очень трудно. Но в конце концов я превращаю его в клочки и поднимаю голову.

— Вот так, — произношу я.

Себ кивает с такой невеселой улыбкой, что у меня опять слезы подступают к глазам. Но плакать нельзя.

— Так, — эхом отзывается Себ.

Я в последний раз вглядываюсь в его лицо. Потом набираю побольше воздуха, словно собираясь нырнуть в воду, поворачиваюсь и быстро ухожу прочь, по дороге бросив в урну обрывки.

Иногда жизнь дает то, что тебе нужно. А иногда — что-нибудь никудышное. В чем я абсолютно не нуждаюсь, это в Райане Чокере, но именно он торчит сейчас возле «Фаррз» и треплется с Джейком.

Потрясающе. Просто охренеть.

Мне так паршиво, что вообще никого не хочется видеть, тем более его. Но удирать некуда, мне нужно в магазин. Остается одно: идти вперед, упрямо стиснув зубы. Физиономия в красных пятнах от непросохших слез — да к черту. Мое лицо, как хочу, так и хожу!

Наверняка я сейчас услышу какую-нибудь гадость. Но, к своему удивлению, я обнаруживаю, что Райан препирается с Джейком.

— Нет, — говорит Джейк. — Никак. Видишь же, я работаю.

И он указывает на свой пряничный костюм.

— Всего пара дней! — отмахивается Райан. — Отпросись и махнем туда вместе. Оттянемся, как в старые добрые времена. Выпивка за мой счет.

И он подмигивает.

Райан умеет убалтывать, и сейчас он в ударе. Джейк колеблется. Былые страстишки оживают в его взгляде.

И тут же пропадают.

— Я работаю, — упрямо повторяет он. — И не могу позволить себе сейчас полет в Прагу. Так что никаких.

— Мать твою, Джейк, да что с тобой происходит? Привет, Фикси!

Ну и бесстыдство! Можно подумать, что при последней встрече я не вымела его из дома в самом буквальном смысле слова.

— Ничего не происходит, — отвечает Джейк. — Просто у меня работа на первом месте.

— Работа! — От хохота Райана меня передергивает. — Пряником вырядиться — это работа? Ты сам-то понимаешь, на что со стороны похож?

Я смотрю на него вне себя от бешенства. Да как он смеет? Приперся сюда и мою семью оскорбляет!

— Райан, а тебе не пора обратно в Голливуд? — сладко спрашиваю я. — Том Круз тебя, наверное, в «Нобу» заждался.

Райан косится на меня с кислой миной, и я отвечаю холодным взглядом.

— Ты загораживаешь вход. Или заходи и купи что-нибудь, или посторонись.

— Верно, Райан, шел бы ты, — подхватывает Джейк. — Мы тобой сыты по горло.

— Ах вот оно что, «по горло сыты»! — передразнивает Райан и делано смеется.

— Именно так, — твердо говорит Джейк.

Райан молча переводит взгляд с меня на Джейка и обратно. Никогда еще я не испытывала такой солидарности с братом. Райан неуверенно щурится. На миг даже становится жаль его. Только на миг.

— Да пошли вы! — рявкает он, разворачивается и удаляется прочь.

— Хорошего Рождества! — бросает Джейк ему вслед. — Надеюсь, Санта будет тобой доволен.

— Это вряд ли, — говорю я, и меня разбирает неудержимый смех — это сказывается напряжение. — Шутишь? Такой от Санты только репку и угольки получит.

— Для него и репки много. А помнишь, папа однажды засунул мне репу в чулок? — ударяется он в воспоминания. — Мне было лет одиннадцать. Папа решил, что меня надо припугнуть. Игрушки были спрятаны в углу, и я их сначала не увидел. Решил, что репа — это все.

— Не помню! — недоверчиво говорю я. — И как ты, испугался?

— Еще как, — ухмыляется Джейк. — Чуть разрыв сердца не получил. Папа думал, что меня это немного утихомирит.

Он умолкает, а потом продолжает, причем в его взгляде прыгают озорные чертенята:

— Репы для этого было маловато. Я так и остался мелким засранцем.

— Ну, не настолько ты был плох, — смеюсь я.

— Говнюком я был. Помнишь, как я подставил тебя на фигурном катании? Это было свинство. — И он нерешительно добавляет: — Но ты ведь все равно собиралась бросать, да?

Я так ошеломлена, что не сразу обретаю дар речи. Я собиралась бросать? Так вот как он все это время себя успокаивал? Да он хоть понимает… Грудь распирает от всех обвинений, которые так и хочется на него обрушить.