Софи Кинселла: Я – твой должник

В висках стучит кровь. Кусочки головоломки складываются в жуткую, катастрофическую картину. Райан приходил к Себу прямо передо мной. Просил денег. И Себ подумал… У меня живот сводит от ужаса. Так он решил, что мне нужна помощь… для Райана?!

Нет. Он же не мог так подумать, правда?

Я вспоминаю напряженное лицо Себа. Его выражение, когда он спрашивал про «безграничную любовь». Я едва держусь на ногах. Вот оно что! Себ подумал, что я вернулась к Райану! Я вспоминаю собственные слова, брошенные ему в лицо там, в кабинете: «Когда ты сказал, что любовь должна быть жесткой. Когда кого-то любишь, мало просто совать им деньги. Надо помочь им стать такими, какими они хотят быть. Это и есть безграничная любовь». Себу в голову не пришло, что речь о моем брате. Я не рассказывала ему, что Джейк в долгах. И он подумал…

Но как он поверил, что я вернулась к Райану? Как?!

— Фикси, ты в порядке? — Ханна с тревогой смотрит на меня.

— Да… Мне бы чаю… — с трудом выдавливаю я.

— Ну и вид у тебя! — озадаченно говорит Джейк. — Может, виски?

— Ну-ка, пошли!

Ханна хватает меня за руку и уволакивает в подсобку. Там Николь распаковывает коробку с рождественскими украшениями. Она удивленно смотрит на нас. Ханна закрывает дверь и ставит чайник, приговаривая:

— Фикси, я понимаю, дело такое, и ты ничего не обязана рассказывать, но…

— Кофейная манжета! — перебиваю я ее, задыхаясь от отчаяния. До меня наконец-то доходит, что произошло.

Я заметила в тот злополучный день манжету в кабинете у Себа и еще удивилась, как она туда попала. Я-то думала, что она у меня в сумке! Это показалось странным.

Сначала я выбросила манжету из головы: невелика важность. А оказывается, это ключ ко всему! Райан стащил ее. И использовал. Предъявил Себу. Наверняка наврал с три короба — и Себ поверил, будто мы снова вместе.

У меня кровь стучит в висках, когда я представляю, как Райан, этот патологический лгун, плетет ему свои байки. «Я у тебя жвачку из сумки взял. Ты ведь не против?» — сказал он в тот день. Как видно, он взял не только жвачку.

До чего ядовитый гад! Меня трясет от гнева и на него, и на себя.

— Фикси? — Ханна присаживается рядом со мной на корточки и берет меня за руку. — Фикси, не пугай нас. Что стряслось?

Я смотрю на ее родное, доброе лицо и не выдерживаю. Знаю, что до Рождества всего пять дней и у нас полно дел. Знаю, что некогда думать о личном. Но это чересчур. У меня внутри словно дыра выжжена.

И я, собравшись с духом, выкладываю все Ханне и Николь. С самого начала, с первой нашей встречи в кофейне, хотя кое-что они уже слышали. Но так мне легче рассказать все со своей точки зрения.

Они слушают меня в глубоком молчании. И дружно вскрикивают от ужаса: «Нет!», когда я делюсь своими подозрениями насчет Райана. Я даже слабо улыбаюсь.

— И что ты теперь будешь делать? — Ханна, как всегда, решительна и практична и уже держит ручку наготове.

— Скажи ему, — советует Николь.

— Обязательно! — подхватывает Ханна.

— Пойди к нему…

— Объясни, что произошло недоразумение…

— Но он занят! — в отчаянии восклицаю я. — У него есть девушка. А мне чужие парни не нужны, я не такая! Нельзя так, должна быть женская солидарность.

Наступает молчание. Я отпиваю чай. Он поостыл, но все еще успокаивает.

— А если эта девушка — законченная сука? — говорит наконец Ханна. — Тогда, по-моему, правило не действует.

— Она не сука. — С ума сойти: я выгораживаю Крикуни! — Во всяком случае, не законченная. Она такая яркая, им вместе весело, и на лыжах они катаются…

— Ну-у, раз на лыжах… — саркастически тянет Ханна. — Фикси, кто угодно с кем-нибудь катается! У вас с Себом происходило нечто необыкновенное. И ты готова это упустить!

— Не знаю… — Я представляю себе, как звоню Себу, чтобы все объяснить… и поджимаю хвост. А вдруг я ошиблась? Может быть миллион причин, почему он не хочет остаться со мной.

— Мне нужно работать, — меняю я тему. — А то нехорошо: у нас в пятницу вечером дел по горло.

— Хорошо. — Ханна поднимается на ноги. — Но ты должна что-нибудь предпринять.

— Может быть. — Я закусываю губу. — Не знаю. Надо подумать. Как следует.

— Шла бы ты домой, — твердо говорит Ханна. — Прими ванну, расслабься. Правда. — И добавляет после секундной паузы: — А потом позвони ему.

Я ставлю чашку на стол и поднимаюсь на ноги. Тут же сигналит мобильник, и у меня сжимается сердце: вдруг?..

— Это он? — тотчас спрашивает Николь.

— Посмотри! — восклицает Ханна. — На что угодно спорим — это он!