– Гендерные стереотипы, – сказал Бен.
– Это еще что такое?
– Джон – полный придурок, его пугает, если женщина сама что-то может, вот он ее и наказывает.
Да, мама теперь явно могла многое. Утром она уходила на работу, оставляя на холодильнике списки дел и покупок. После завтрака Джон должен был вымыть посуду, убрать квартиру, сходить в магазин, приготовить обед, забрать Айрис из школы и отвезти в парк или в гости к подружке. Айрис он забирал без звука, остальное же делать отказывался и день-деньской просиживал в кабинете над чертежами дома мечты.
– Может, у него депрессия? – предположил Бен.
– Скорее, шок, – ответила я.
– Думаешь, она его выгонит?
– Увы. Она его любит и по какой-то необъяснимой причине нуждается в нем.
Все потому, что мама верит в родственные души. Но об этом я умолчала, чтобы Бен не подумал, будто я с ним заигрываю.
По выходным мы частенько ходили гулять. Не как влюбленные, а как друзья – просто чтобы выбраться из дома, подышать воздухом. Мы проходили по кованому туннелю под Темзой, который начинается в Гринвиче возле «Катти Сарк» и выходит у парка Айленд-Гарденз на другом берегу. На кладбище у церкви нашли общую могилу умерших во время чумы; наткнулись на паб с петлей висельника в витрине. Как-то раз снимали бабочек и цапель в парке Эколоджи, потом устроили пикник на лугу. Однажды взяли у Вестминстера лодку и доплыли до дамбы. Любовались закатом в парке Парламент-Хилл, а на обратном пути купили у метро жареную картошку. И везде, куда нас заносили ноги, мы снимали кино. Бен монтировал кадры с Лондоном для портфолио к киношколе.
– Может, снимем мир, в котором все перевернуто вверх дном? – предложил он. – В одном французском фильме чувак ударился головой и очнулся в обществе, где царит матриархат. Вот что-то типа того. Ты сыграешь девушку, которая однажды просыпается и обнаруживает, что власть теперь в ее руках.
– Власть над контролирующим отчимом?
– Над миром!
– А летать я умею?
Бен очаровательно скривил губы в улыбке.
– Конечно, только летать тебе придется самостоятельно. У нас нет денег на спецэффекты.
Я встала, взмахнула руками. Бен закрыл глаза ладошкой.
– Я не смотрю.
– Смотри, если хочешь. Раз уж власть теперь в моих руках, женщины имеют полное право летать, даже если мужчины на них смотрят. – Я вскочила на скамью, по-прежнему размахивая руками. Бен валялся на траве и с улыбкой наблюдал за мной. Я встала на металлический подлокотник скамьи и подпрыгнула высоко-высоко, насколько хватило сил. На миг я представила, как ветер подхватывает мои крылья и несет, точно река. Но лишь на миг. Я бухнулась на траву и уселась по-турецки рядом с Беном.
– Надо будет потренироваться.
– Мы будем тренироваться каждый день. – Он рассмеялся.
Благодаря «мы» я заметила полоску между его футболкой и поясом джинсов. Благодаря «мы» задержала на ней взгляд, потом подняла глаза и уставилась на него.
– Почему ты так на меня смотришь? – удивился Бен.
Я нежно ему улыбнулась. От выгоревшей на солнце травы шел жар.
– Давай снимем кино про счастье.
– Шутишь?
– И потратим все деньги на то, что нам нравится.
– На что же?
Я выудила из рюкзака блокнот, написала наверху страницы: «Что приносит тебе радость?» – и показала Бену заголовок.
– Ты меня об этом спрашиваешь?
Я кивнула. Наши взгляды встретились. Бен снова скривился в улыбке.
– Мне в кайф снимать с тобой кино.
– Легко же тебя порадовать, – рассмеялась я и записала его ответ.
– Кстати, ты в курсе, что эта идея станет классным продолжением нашего фильма про страх?
– Нашего?
– Ты же тоже указана в титрах. Поэтому я и сказал «нашего». – Он постучал по бумаге. – Хороший вопрос. Сможешь брать интервью?
– Я?
– У тебя отлично получается докопаться до главного. Люди же сперва отвечают одно, а потом, если их хорошенько расспросить, говорят совершенно другое, разные умные вещи. Зрители обрыдаются, стопудово.
– Эй, это же фильм о радости! – Но мне нравилось, что Бен принимает меня всерьез, соглашается с моими предложениями, не спорит и не настаивает на своем. Я представила, как буду брать интервью у знакомых.
Что приносит вам радость?
Айрис сказала бы, что хочет бросить балет (кто бы мог подумать, что она его ненавидит? Она ведь столько лет занималась!). Касс ответил бы: самопознание. Керис призналась бы, что хочет наконец навести порядок в жизни, а то ей постоянно приходится искать равновесие между учебой на юриста и тусовками. А мама? Она скажет «Джон», к гадалке не ходи. Будет повторять его имя, как заклинание. Впрочем, мне кажется, в последнее время она скорее выбрала бы нас с Айрис. Или даже свою новую работу.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу