Дженни Даунхэм - Чудовище

– Вернется, – покачала головой Айрис.

Я закрыла глаза, представила, как он идет по лужайке, смотрит на меня снизу сквозь листву, прикрыв от солнца глаза ладонью. «Можно к вам?» – спросит он. А я отвечу: «Извини, Касс. Третий тут не поместится. Все ветки заняты».

Айрис перевернула страницу книги.

– Удали ты эту фотку, – посоветовала она.

Я приоткрыла глаз.

– И что тогда?

– Подожди, и увидишь. – Сестра улыбнулась.

– У меня для тебя подарок, – сказал Бен. Он приехал всего лишь пять часов назад и уже позвонил мне, предложил встретиться. Мы пошли в парк, купили себе чаю в кафе и сели у озера.

Подарок был в маленьком бумажном пакетике, и я смутилась: вдруг это украшение? Касс когда-то подарил мне свое кожаное пальто, и не далее как на прошлой неделе я убрала его в пакет, чтобы вернуть Софи. Будет интересно снова с ней встретиться.

К украшению от Бена я была не готова. Чтобы переменить тему, обмолвилась, мол, надо же, озеро совсем заросло, чистая вода осталась только на середине, и все утки уплыли туда.

– В прошлый раз такого не было, – добавила я.

– Наверное, из-за погоды, – предположил Бен. – Жара-то почти как в Турции.

Он целый месяц плавал, играл в теннис и валялся на пляже. По вечерам ходил с мамой и тетушками в местное кафе, они ели, играли в карты, болтали допоздна, Бен тайком потягивал ракию, а потом все возвращались домой, к тете, он лежал, распахнув окно, и слушал цикад.

– Но больше всего мне понравилось, что время тянулось бесконечно, – признался Бен. – У меня в жизни не было таких долгих каникул. Я часами снимал на камеру. Неплохо, да? – Он оживленно повернулся ко мне. – Я знаю, впереди еще два учебных года, потом экзамены, но я обязательно буду поступать в киношколу.

Я спросила, какие предметы он будет сдавать, и Бен покраснел. От радости он совсем позабыл, что сам-то сдал экзамены на отлично, а я нет. Он останется в школе, а я нет. Вот так просто.

Я пригубила чай. Бен тоже сделал глоток.

– Так ты откроешь подарок или как? – спросил он.

Я отклеила полоску скотча, развернула пакетик. Внутри лежал магнитик в виде улыбающейся женщины с крыльями. Длинные волосы ее струились по плечам. Она казалась одновременно прекрасной и опасной. Внизу вилась синяя надпись: «Женщины летают, пока мужчины не смотрят».

– Мне она напомнила тебя, – пояснил Бен.

– Думаешь, я умею летать?

Он рассмеялся.

– Прилепишь ее на холодильник вместо правил Джона.

Я наблюдала украдкой, как Бен отпивает глоток чая, и пыталась разобраться, что же чувствую к нему. На свадьбе мне хотелось его поцеловать, но сейчас, при свете дня, он казался каким-то нескладным, нелепым – рыжий, смуглый, конопатый.

Зато у него очаровательная улыбка.

И он добрый.

Почему же я в него не влюбилась? Или я способна влюбляться только в тех, кто неминуемо разобьет мне сердце?

– Ну, так что, – проговорил Бен, – обсудим щекотливый вопрос?

– Я боюсь щекотки, – рассмеялась я.

– Я про экзамены. И о том, что тебя не перевели в следующий класс.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что тебе все-таки удалось сдать четыре экзамена, да еще в трудных обстоятельствах, а это чего-нибудь да стоит.

– А надо было пять. Да и оценку за массовые коммуникации мне поставили только потому, что ты подал свой проект и от моего имени тоже.

Открыв конверт с результатами экзаменов, я тут же выбросила его в мусорную корзину и вернулась домой, стараясь, чтобы меня не заметили. Я надеялась, что об экзаменах никто не вспомнит. Но Джон давным-давно установил себе напоминание в телефоне и поджидал меня в гостиной.

Самое приятное в последовавшей нотации (я всех разочаровала и подвела) было то, что мама, вернувшись из магазина, обняла меня, сказала, что она уверена, я сделала что могла и «хорошо» за драматургию и массовые коммуникации – прекрасная отметка, да и «удовлетворительно» за оба сочинения по английскому не так уж и мало. На это Джон возразил, что меня все равно не перевели в следующий класс. А мама ответила, что непременно попытается добиться, чтобы меня взяли. Попросила Джона позвонить в школу, он отказался, мол, он тут вообще ни при чем и, по его мнению, меня надо отправить в психиатрическую клинику, тем более что пить таблетки я отказываюсь. Мама скрестила руки на груди.

– Я даже не говорю о том, что это полная чушь, но как ты собираешься платить за лечение? Ты же теперь безработный.

Когда я рассказала об этом Бену, он улыбнулся.

– Похоже, у вас большие перемены.