Юлия Резник: Свингеры

— Нет, ничего…

Из Италии я вернулась с четким пониманием, что, кто бы ни был со мной рядом, как бы он ни старался, и даже как бы мне ни было с ним хорошо… любить я буду все равно Алмазова. Несмотря на все те ошибки, что мы совершили в прошлом, несмотря ни на что… Да, я научилась жить без него. Научилась дышать, мечтать, улыбаться… Я научилась быть счастливой. Это счастье было во мне. Я стала по-настоящему цельной, сильной. И вдруг оказалось, что в этой сильной женщине достаточно смелости, чтобы рискнуть. Один единственный раз рискнуть… Попробовать еще раз. Нет — так нет. Я не умру, если разочаруюсь. Просто… закрою тему.

— Мы же больше не увидимся? — тонко почувствовал мое настроение Жорин на выходе из аэропорта. Я покачала головой. Провела рукой по его щеке и прошептала:

— Спасибо тебе… Спасибо. Это было очень красиво, Лёня.

— Но все равно недостаточно?

— Увы…

Кто-то скажет, что я повела себя, как стерва, но… Думаю, Лёня с самого начала понимал, чем все закончится. Я перехватила ручку чемодана и, ни о чем не жалея, уверенно двинулась дальше, чтобы тут же запнуться, врезавшись в крепкое тело.

— Извините, — пробормотала я, вскинула взгляд и… отшатнулась.

— Катя…

— Ян… Тина…

Ян выглядел плохо, а Тина… кажется, она похудела еще сильней. Хотя куда уж?

— В отпуск? — равнодушно спросила я, наблюдая, как белеют впившиеся в руку мужа пальцы Тины. Как будто она до сих пор боялась, что Ян бросит все и побежит за мной.

— Нет. Похоже, что навсегда. Мне работу предложили, так что…

Я практически не слушала Волкова. Машинально кивнула. Погладила Тину по руке и шепнула ей одной:

— Удачи…

Удачи, в чем бы она ни заключалась! Даже если в этом человеке, стоящем рядом. Человеке, который, наверное, не стоил любви этой девочки. А ведь она любила… И простила, после всего. И поехала следом, хотя никто в это не верил. Даже Жорин. Мужики вообще любители навешивать ярлыки.

— Не просри свое счастье, Волков, — бросила напоследок и, не оглядываясь больше, потопала прочь. Он не извинился. Но я и не ждала извинений…

Родной город встречал меня дождем и страшной духотой. Дело шло к сентябрю, а жара спадать и не думала. Я взяла такси и поехала домой. А там достала из корзины все отправленные в неё письма, налила себе бокал вина и принялась их перечитывать… Знаете, Тимур был довольно искусным оратором в том, что касалось бизнеса, и полным чурбаном в личном. Но эти письма… Эти письма, господи… Нет, в них не было ничего такого, никаких признаний в любви или униженных извинений. Тим писал о другом. Он делился со мной своими воспоминаниями. И все они, так или иначе, были обо мне. Про меня… Я никогда не сомневалась в его любви. Даже в самые страшные моменты жизни не сомневалась. Но лишь читая эти письма, я поняла, чем на самом деле была эта любовь для Тимура.

Всем… Она была для него всем.

В ту ночь я не ложилась спать, и когда Алмазов привез сыновей, наверное, выглядела как жертва кораблекрушения. Но мне уже было плевать. Я открыла дверь, недовольные мальчики проскользнули в квартиру, даже меня не поцеловав. Тимур стоял на лестничной клетке.

— Зайдешь?

Раньше я этого ему не предлагала. Возможно, в тот момент мне удалось его удивить.

— Можно…

— Проходи в кухню. Я кофе как раз сварила.

Тим и прошел… Его взгляд задержался на грязных чашках, стоящих в раковине, и лептопе, брошенном прямо на обеденном столе.

— Работала?

— Нет. Читала твои письма… — я принялась суетиться. Открыла шкафчики, достала пакет с зернами, молоко…

— А что же, не нашла занятия получше? Куда только Лёня смотрит…

Пакет выпал из рук. Я дёрнулась его поймать и неловко ударилась об угол.

— У нас с Лёней ничего не вышло, Тимур.

— Что так? Хороший парень. В Италию, вон, возит…

— Хороший. Ты прав. Но не для меня.

Я растерла ушибленную макушку, повернулась к Тиму и впервые за долгое-долгое время нашла в себе силы посмотреть на него прямо. Глаза в глаза.

— Спроси меня, Тим… Что самое страшное, что может со мной случиться… Сейчас, после всего, что мне довелось пережить, понять и осмыслить? После того, как я научилась… да-да, научилась жить без тебя… Спроси меня, Тим…

— И что же это? — просипел Алмазов, дернувшись всем телом ко мне, но в последний момент остановившись.

— Любовь к тебе, глупый. Все еще любовь к тебе…

— Привет…

— Привет!

— Что-то ты поздно, — зевнула я и, отложив в сторону книгу, внимательно уставилась на мужа.