Юлия Резник - Двое под одной крышей

— Я, я, Марья Никитична! Тут у нас…

— Дайте угадаю… снова внук родился?!

— Ну, почти… У друга жена рожает. С внуками мы на первое время отстрелялись. Правда, Солюшка?

Соломия Марковна взяла под руку мужа и, тепло улыбаясь, кивнула.

— Отстрелялись, значит? — рассмеялась пожилая акушерка. — И решили друга поддержать?

— Так точно. Нас от дома откомандировали справиться о состоянии роженицы… И в качестве подкрепления для молодого отца, — сверкнул обаятельной улыбкой Рудольф, а потом резко переключился, шикнув на сопровождающих их близнецов: — Сашка, Настя… Ну-ка, угомонитесь. Обещали ведь хорошо себя вести!

— Мы больше не будем, — толкнула в бок брата Настя и высунула язык.

— Мартышка! — пожурила девочку Соломия.

— И как звать жену друга?

— Фира Львовна… Герр! Сходите, голубушка, узнайте, как она… Как папашка будущий? Он-то, хоть и молодой отец, но сердечко слабое. Вдруг не выдержит такого счастья?

— Один момент…

Марья Никитична удалилась, оставив сияющего во всех смыслах этого слова Рудольфа и взволнованную Соломию в компании доверенных им детей.

— По-моему, наш дом скоро лопнет по швам, как та рукавичка из сказки, когда в нее забрался медведь… — задумчиво прокомментировала Соля, наблюдая за ребятней. Двойняшки спортсменов за последний год значительно подросли, и даже стали ходить в детский сад. Да только сегодня их группу закрыли на карантин, а из-за занятости Тани и Алешки Соля с Рудиком взяли внуков к себе. Внуков… Иначе они этих малышей уже не воспринимали.

На старости лет Соломия и Рудольф обрели то, о чем раньше могли лишь мечтать. Всепоглощающую любовь, дружную семью, успешных детей и замечательных внуков… Их счастье совсем немного горчило, но тем ярче ощущался его прекрасный, ни с чем несравнимый вкус.

Рудик обнял жену за плечи и, в ожидании новостей, ударился в воспоминания. Их венчание с Соломией… Самый счастливый день в его жизни! И она, такая красивая, и сам момент. Он плакал. Впервые за долгие-долгие годы — плакал.

И совершенно того не стыдился. Да и чего стыдиться, если у всех присутствующих глаза были на мокром месте? Хотя, нет… Не у всех. Капиталист не плакал. Он нервничал! Потому что утром узнал, что Наташа беременна. А потому плакать и всячески переживать той категорически запрещалось! Слезы Наташи на их с Солей венчании чуть было Семёна не доконали. Уж очень он серьезно воспринял роль мужа и отца. И, надо признаться, у него хорошо получалось с этой ролью справляться. Да что там — хорошо! Отлично даже… Он был прекрасным любящим мужем! Когда не доводил Наташу до белого каления своей гипертрофированной заботой. Слишком буквально Семен воспринимал все врачебные предписания. Слишком волновался о своей любимой девочке, которую так долго ждал…

Маленький Данил Галушка родился месяц назад. В этих самых стенах. Рудик никогда не забудет обезумевшие глаза Семёна, когда у Наташи на три недели раньше положенного срока отошли воды. Они как раз отмечали месяц со дня рождения Матвея Измайлова… Гордый депутат демонстрировал сынишку всем желающим и делился успехами карапуза. Женщины сидели чуть в стороне. В то время разговоры в их доме кружили исключительно вокруг предстоящих родов его обитательниц. Причем мужчины эту тему муссировали едва ли не чаще своих жен. В тот вечер речь зашла о грудном вскармливании. Точнее, мужики с какого-то перепугу принялись обсуждать вкусовые качества грудного молока. Уже «отстрелявшиеся» Таня и Катя снисходительно наблюдали за разговором, а Кира, Фира и Наташа с приблизительно одинаковым недоверием на лицах поглядывали в сторону спорящих мужчин.

— А я тебе говорю, что чеснок в период грудного вскармливания в пищу употреблять можно! — авторитетно заявил Константин.

— Тебе-то, может, и да, — парировал Сема. — А кормящей матери — нежелательно. Молоко станет невкусным.

— Бабка надвое сказала! На самом деле наукой доказано, что оно станет только слаще! И никакого отталкивающего вкуса не приобретет…

— Не поверю, пока сам не попробую! — оскалился капиталист.

Наташа вскочила. На щеках девушки двумя розовыми бутонами расцвел смущенный румянец.

— Семён! — воскликнула она. А потом как-то ухнула и покачнулась. Семен бросился к жене. Белый, как полотно.

— Что, маленькая, тебе плохо, да?

— Не знаю… Мне кажется, у меня воды отошли…

Вот так они очутились в этих стенах во второй раз. Всем табором. Так их компанию прозвали в роддоме. Ну, а после — Кира и Кирилл осчастливили. Девочкой. Маленькой зайкой Софийкой…