Юлия Резник - Двое под одной крышей

— Договорились. Тебя это тоже касается.

— Собственница, значит? — хмыкнул Семен, заходя на второй круг.

— Даже не представляешь, какая… — выдохнула Наташка.

— Моя девочка… Моя.

— Ты уверена, что для предложения руки и сердца достаточно торта?

Кира улыбнулась. Кирилл был очень взволнован. Пожалуй, она его еще не видела таким. Тем интересней было посмотреть.

— Абсолютно точно — достаточно. Если бы мама была жива — ты мог бы купить цветы. А так… Обойдемся тортом.

— Как думаешь, твой отец не будет против?

Кира замерла с занесенной над головой расческой:

— Против? Да ты что? Ты ему понравишься… Абсолютно точно.

— Мне бы твою уверенность… — вздохнул Кирилл, разглаживая несуществующие складки на брюках.

— Эй… Ты сам захотел попросить моей руки по всем правилам. Если передумал — никаких проблем. В конце концов, мы живем в двадцать первом веке. Родительское благословение нынче не такая уж и необходимость.

— Нет! — качнул головой Кирилл. — С отцом поговорить — святое дело.

— А раз так, то надевай рубашку, потому что лично я уже почти готова!

Кира чмокнула любимого в уголок губ и тут же быстренько отступила. Дабы не искушать. Кирилл её маневр разгадал, улыбнулся во весь рот, вызывая её ответную улыбку.

— Ты хоть его предупредила? Или, как снег на голову упадем?

— Сказала, что приду не одна, а с сюрпризом. Он, кстати, тоже о чем-то хотел со мной поговорить. Можно сказать — одним выстрелом убьем двух зайцев.

— Интересно, о чем…

— Понятия не имею. Знаешь, я нарадоваться не могу, что у нас в принципе появилась такая возможность — разговаривать. Он ведь, когда пил… А, ну его! Даже вспоминать не хочу.

— Вот и правильно! Главное, что все уже позади.

— Да. А впереди только счастье! — уверенно кивнула головой девушка.

— Только счастье! — подтвердил Кирилл. Схватил с полки огромный вязаный шарф и намотал Кире на шею. — Там холодно сегодня. Первый снег! — пояснил свои действия.

— Так мы ведь на машине…

— А вдруг прогуляться захочется? — не сдавался мужчина. — Ну, что, пойдем?

— Угу.

Отец их встречал непривычно взволнованным. Кира невольно напряглась:

— У тебя что-то случилось, пап?

Тот дернул ворот рубашки, неуверенно провел рукой по рано поседевшим волосам.

— Да вы проходите… Не на пороге ведь…

— Угу… Пап, вы уже мельком виделись… Это мой Кирилл.

— Очень приятно. Эдуард Савич.

— Взаимно.

Мужчины обменялись рукопожатиями под напряженным взглядом девушки.

— Ух, ты, папа! Да тут целый пир… Ну, ты и молодец! — похвалила родителя Кира, заглянув в гостиную. Отец откашлялся, дернул кадыком:

— Это Фира расстаралась… Она, вообще, очень вкусно готовит. Да ты садись, Кирочка. И вы, Кирилл… Что же мы стоим, в ногах правды нет! Кира послушно присела, приподняв в немом вопросе брови:

— И где же она?

— У Фиры кое-какие дела… Кира, я должен тебе сказать нечто важное. Ты только не сердись, пожалуйста. И пойми меня правильно… Подрагивающими руками девушка схватила графин с клюквенным морсом.

— Если ты хотел меня напугать, то у тебя получилось!

— Нет-нет! Ничего плохого не произошло… Наоборот! Мне предложили работу! — выпалил Эдуард Савич.

Ложка, которой Кира накладывала будущему мужу салат, выпала из рук. Но девушка, казалось, этого даже не заметила:

— Работу? — тихонько переспросила она.

— Да! Никитина переманили за границу… И мне предложили взять его часы.

— В университете?

— Да. С испытательным сроком, конечно… Сама понимаешь… Но… предложили.

— А ты?

— А я согласился!

— Господи… — Кира уткнулась лицом в ладони. — Это же… Черт! Я даже не знаю, что сказать… А тебе разве можно? Инфаркт — это ведь не шутки, папа. Может, не стоит спешить?

— И упустить такую возможность? Ну, уж, нет… Чувствую я себя прекрасно. Лучше, чем когда-либо в последнее время. И Фира…

— Так я и знала, что дело в ней!

— Нет-нет! Не в ней… Просто… Мы хотим пожениться, Кира. Она… самодостаточная женщина, и мне бы хотелось быть достойным её.

Кира оставила все попытки наполнить тарелки. Ничего хорошего из этой затеи все равно не выходило. То ложка упадет, то компот разольется.

— Пожениться, значит…

— Да… Если ты, конечно, не против.

— А если против?

Отец сглотнул. Осел устало в кресло. Кира не сводила с него напряженного, изучающего взгляда. Он изменился за время, прошедшее после выписки. Помолодел, посвежел лицом, и даже немного отъелся… Кира замечала все. И наутюженную рубашку, и острые стрелки на брюках, о которые, казалось, можно было порезаться. Отец выглядел… ухоженным. И очень-очень взволнованным.