Юлия Резник - Мой папа — супергерой

Матвей вздрогнул. Снова осел на стул. Налил водки.

— Я убью его, — прошептал, когда горло разжалось, — я своими руками убью эту мразь.

— Не выйдет. Он взят под арест. Час назад суд дал добро.

Она лежала на диване в полутемной, освещаемой лишь одним светильником комнате и разглядывала потолок. Рядом мурлыкал Яшка. Оксана почесывала кота за ухом и как-то отстраненно, будто это происходило не с ней, размышляла о том, что у неё, после расставания с Веселым, остался лишь кот. И ничего больше. С чем пришла — с тем ушла. В этом смысле большинству женщин везло намного больше. У них оставались дети… У нее же — лишь опыт неудавшихся отношений. И боль, которая теперь вряд ли утихнет.

На потолке качнулись тени. Скрипнуло кресло. Оксана скосила взгляд. Бедин сидел совсем рядом и не сводил с нее обеспокоенных глаз. То и дело у него звонил телефон, он вскакивал. Что-то кому-то бесконечно долго объяснял, доказывал, сыпал распоряжениями. А ей… ей тишины хотелось.

— Поезжай домой, Жор. Я правда в норме, — в который раз за вечер прошептала Оксана.

Сидящий напротив мужчина хмыкнул. Устало откинул голову на спинку кресла. Она была так ему благодарна, что это вряд ли можно было описать словами, но… Сейчас Оксане хотелось побыть одной. Ей вообще казалось, что еще немного, и она просто развалится, распадется на части, на мелкие никому ненужные фрагменты. И ей совсем не хотелось, чтобы это случилось у Бедина на глазах.

Забыться… Забиться в щель, как раненое животное. И чтобы никто не трогал. Не бередил там, где кровоточит и болит. Ведь даже утешение сейчас было лишним напоминанием о собственной доверчивости и… никчемности. Не сглупи она так — ничего бы этого не потребовалось. Оксана закрыла глаза. В голове не укладывалось. Он врал? Всё это время, деля с ней постель, дом, быт, ребенка… он врал? Почему? Ради чего? За что?

— Я тут останусь! — стоял на своем Георгий.

— И сделаешь только хуже.

— Почему? — стиснул челюсти.

— Да потому, что мне стыдно! И неловко… и… больно. И нет сил думать еще и о том, как я поступила с тобой!

— А ты и не думай! — фыркнул Бедин. Обхватил ладонью шею и сделал несколько наклонов головы, разминая затекшие позвонки. — Это не имеет значения.

— Кого ты обманываешь, Жора? — устало прошептала Оксана.

— Так, знаешь, что? Об этом мы потом поговорим. А сейчас я просто хочу быть рядом, потому что…

— Не надо… Прошу! Не говори ничего.

Георгий выдохнул. Она была права! Она была права, мать его! Не время сейчас. И не место… Но ведь он тоже был не железным. И это кипело, бурлило в нем… Непроизнесенные слова обжигали внутренности и горло… Рвались с языка. И пусть Бедин понимал, не мог не понимать, что как прежде уже не будет, он не мог не попытаться вернуть, хоть что-то… Потому что без этого… он не жил. Так, существовал вполсилы.

Впрочем, зря Оксана себя донимала. Если так разобраться, в случившемся не было ее вины. Она целиком и полностью на нем лежала. Слишком долго тянул. Слишком долго откладывал те решения, которые требовали бы каких-то поступков. Вот и расплачивался теперь…

Расплачивался…

Георгий встал. Прошелся по комнате. Как же нечеловечески он устал! После того, как ему позвонили и сказали, что Оксана была задержана, он не присел ни на минуту. Что-то делал, куда-то звонил, а сам с ума сходил от понимания того, что она снова в руках бывшего мужа. Один Бог знает, почему этот придурок решил, что если они с Оксаной расстались, то она утратила его покровительство. Может быть, судил по себе. По своей собственной мелкой душонке… Как бы то ни было, но факт оставался фактом. Букреев тут же воспользовался ситуацией. Наверняка желая отомстить Оксане за вольности и за все свои мнимые унижения. Садист… Больной на всю голову ублюдок.

Неприятно давило сердце. Георгий вышел из комнаты, чтобы Оксана не заметила, что он принимает лекарства. Да, он не молодел…И некоторые ситуации давались ему… да, что там? С трудом давались.

Закинул таблетки в рот, запил водой из-под крана. Уставился в майскую ночь. Никогда бы не подумал, что может вот так зациклиться на какой-нибудь женщине. Георгий никогда не был бабником, но, в силу самых разных обстоятельств, и праведником не был. Жене он изменял и до Оксаны. Она для него не стала первой… Но по какой-то насмешке судьбы стала последней. Сама того не планируя, влезла ему под кожу и теперь уж навсегда там осталась. Девчонка совсем. Красивая… Глубокая… Как под него скроенная…